Конфеты со вкусом контрабанды

Лера шумно вздохнула и пересела с кресла на подоконник. Подальше от всех. Генка посмотрел на хмурого Титова:

– Твое мнение?

Тот пожал плечами:

– Я знаю? Дурдом какой-то. Ладно бы что серьезное, а то коробка «Птичьего молока»! Да кому она нужна?! Даже с письмом!

– ЕСЛИ с письмом! – многозначительно поправил его Гришка.

– Что ты этим хочешь сказать? – недоверчиво покосился на него Гена.

– Ха! – выдохнул Гришка.

Сделал многозначительную паузу, но Лера по-прежнему смотрела в окно и не обращала на него ни малейшего внимания. Завьялов разочарованно вздохнул и без прежнего энтузиазма продолжил:

– Ты знаешь, кто у Таньки отец?

– Ну?

– Ювелир!

– Что ты несешь?! – возмутился Гена. – У него магазин – это да, но при чем же здесь ювелир?

– При том, – твердо отрезал Гришка.

Немного помолчал и сказал:

– Мне мать рассказывала! Танькин отец несколько лет назад известным ювелиром был. Это потом у него магазин появился. А мастерская так и до сих пор осталась. Прямо при магазине. Он иногда в ней душу отводит. Ну, расслабляется, что ли. Его работы почти на всех престижных выставках можно увидеть!

– А это при чем?!

– Ну…

Гришка таинственно зажмурился и бросил быстрый взгляд на слегка ошеломленную Леру.

– Может, в той коробочке его изделия за рубеж переправлялись? Контрабандой? Здорово бы, а? Я о чем-то в этом роде недавно читал. Классно написано, знаете ли! Колье из изумрудов, например…

Гена скривился:

– Опять твои детективчики! Скоро совсем с ними свихнешься!

– Свихнешься? – оскорбился Гришка. – Тогда ТЫ объясни, что происходит! По-твоему, все эти ограбления – случайность?!

– Все может быть! В конце концов, никто из нас ту коробку не брал!

– Само собой. Да и кто мог знать, что там вместо конфет поделки Танькиного отца? – заметил Титов. – Чушь какая-то!

Ребята немного помолчали, и Гена хмуро добавил:

– К тому же, если Гришка прав, почему тогда прицепились к Иванову? Он же пострадавший! Получается, хотел мужичок подзаработать лишних деньжат, а поделки-то его: тю-тю!

Гришка озадаченно похлопал ресницами и признал:

– Тут ты прав. Что-то я не додумал.

Жека пожал плечами:

– Но почему они привязались к нам? Думаете, из-за коробки?

Гена сердито пробормотал:

– А из-за чего еще? Смотри, как совпало: ее притаскивают как раз тогда, когда мы там ошиваемся. Передают почему-то Лерке для Таниного отца. Ни о чем толком не предупреждают. Поэтому конфеты не прячут, а спокойно выставляют на общий стол. А потом они пропадают. Ну, о чем передавшие должны думать? Вариант первый: коробку заныкал сам Иванов. Он единственный мог знать, что в ней. Вариант второй: ее слямзил кто-то из нас. По наводке. Или, скорее всего, случайно. Еще неизвестно, что там за письмо! Вот и ищут вслепую.

– И кому это понадобилось ее брать?!

И тут на подоконнике всхлипнула забытая мальчишками Лера:

– Мне-е…

И зарыдала уже взахлеб.

Несколько долгих секунд все ошеломленно молчали, пытаясь хоть как-то переварить услышанное. Засуетились, заскулили псы, пытаясь добраться до залитой слезами физиономии своей хозяйки и утешить ее.

Ванька, орошаемый солеными каплями, нахохлился и раскрыл было клюв, собираясь высказаться. Но сделал героическое усилие и сдержался. Потому что вовремя увидел своего недавнего мучителя.

Покрасневший Гришка показал приятелям огромный кулак и извлек из кармана джинсов сомнительной чистоты носовой платок. Бесцеремонно оттеснил растерявшихся собак в сторону и захлопотал вокруг девочки, озабоченно приговаривая:

– Ну и что? Ну и скушала конфетки, что ж тут такого? Для этого они и куплены были, правда, ребята? Значит, они тут не при чем, это даже хорошо.

Совершенно деморализованные Гена с Жекой наблюдали за обычно грубоватым приятелем. Клоп с Ральфом вывесили наружу длинные языки. Ванька озадаченно притих. Лера в полной тишине провыла:

– Я их не е-ела!

Ребята непонимающе переглянулись. Гришкин кулак стал еще огромнее и ткнулся прямиком в нос сунувшегося было к девочке злющему Генке. Завьялов нежно промокнул Лерины мокрые щеки и вкрадчиво пропел:

– Не ела? А где тогда они?

– Не зна-аю!

– Как не знаешь?! – заорал не выдержавший такого напряжения Гена. – Стащила целую коробку и теперь не знаешь, где она?!

– Не зна-аю… – прорыдала Лера.

И подняла на него припухшие, покрасневшие глаза. С длинных, пушистых ресниц каплями росы срывались слезинки. Пухлые губки дрожали.

Гришка крякнул и как пушинку отбросил настырного Генку в сторону. Черный терьер восхищенно выдохнул. Клоп опасливо отодвинулся. Ванька раззявил клюв: ему понравилось.

– Так! – грозно прорычал Завьялов. – Девчонку оставляем в покое! Ясно, нет? Коробка «Птичьего молока» – еще не преступление! Нужно просто прикинуть, где она сейчас!

Худенький Генка с невольным восхищением проворчал:

– Ну ты и бугай!

А трусоватый Женька Титов, уважительно поглядывая на разошедшегося вдруг одноклассника, осторожно заметил:

– О чем думать-то? Пусть Лера успокоится и хоть что-нибудь нам расскажет.

Его предложение показалось резонным, и все вопросительно посмотрели на сурового Гришку. Тот изрек:

– Будем ждать.

* * *