Конфидент

Его лицо выражало такую муку, что я едва не убрала руки с камня, чтобы утешить и обнять любимого.

– Это мой выбор, Итан. Это с самого начала было моим путем. Именно он привел меня к твоим дверям. Так было задумано, так было нужно.

– Я не согласен! Я не позволю!

Итан дернулся, и Улиэндер дрогнул. Я бросила быстрый взгляд на Иледию. Она поняла меня без слов. Подошла к брату и сдержала его порыв. Я понимала, что дальше затягивать нельзя. Итан не выдержит.

– Этот чудесный мир, о котором ты рассказывал с таким упоением, важнее нас с тобой, милый. Я это поняла, и ты пойми. Прими это и знай, что я счастлива сделать это.

Моя душа устремилась в сияние Улиэндера, я сделала шаг к нему, а потом, глядя в глаза Итана, растворилась в нем.

Эпилог

Три месяца спустя

– Он все еще страдает, – сказала я илиону, наблюдая тайком за жизнью Итана.

– Это нормально. Любящие сердца долго не могут смириться с потерей, – ответил он мне.

Я видела, как быстро идет время в Алададриэне, как протекают дни, потом недели, а за ними и месяцы. Итан очень тяжело воспринял мой уход, а мне невыносимо больно было смотреть на его страдания. Илион уговаривал меня не делать этого, но не накладывал строгого запрета.

Алададриэн очень медленно возвращался к прежней жизни. Границы стерлись, люди привыкали к соседству с магами. Сначала им было страшно, потом любопытно, а затем они не просто смирились, но и полюбили новый мир. Порою даже казалось, что такое быстрое принятие новой жизни было словно заложено в них, словно где-то на интуитивном уровне они помнили о том, что когда-то были неотделимы от мира магии.

Я увидела Аунедис, была свидетельницей, как чувства людей скользили к нему, а потом возвращались в мир магов. Непостижимое таинство открылось мне, я была той, кого посвятили в самое сокровенное волшебство обоих миров.

Совет заменили полностью, он был переизбран. Теперь и Итан входил в него, хотя не желал этого. Он вообще редко принимал участие в окружающей его жизни и только по настоянию Сиенны, которая без конца напоминала ему о моих последних словах. Вся его семья теперь занималась преобразованиями в магической части Алададриэна. Они взяли на себя ответственность за возрождение былого законодательства и напоминали магам о том, как хрупки и ценны люди.

Ночами Итан сидел на балконе своего дома и подолгу смотрел в звездное небо. Каждый раз у меня сжималось сердце и хотелось коснуться любимого лица, но я не могла. Это было сущей пыткой, ибо и отказаться от минут наблюдения за ним я не могла, и уйти в Аунедис тоже. Илион говорил, что мои эмоции еще недостаточно напитали Алададриэн.

Блеклый путь позволял мне свободно передвигаться и попадать в любую точку нашего теперь уже единого мира. Сердце усиленно билось от восторга, стоило мне увидеть, как преобразуется мир, насколько счастливей он становится. Прежде Итан говорил мне, что Дриэн жесток. Теперь я этого не видела. Все больше улыбок, больше смеха и меньше страха.

Хоть и таким вот странным образом, но я присутствовала при том, как Сильвия рассказала все Отису. Не сразу, но ее сын смирился со своими ошибками. Больших усилий ему стоило познакомиться с братьями и сестрой. Но на этом он и остановился, не желая быть с ними одной семьей. Вскоре они с Сильвией, вслед за многими другими магами, перебрались в Аладу, чтобы помочь людям узнать их поближе и привыкнуть к волшебству. Я очень надеялась, что это станет своего рода терапией и сердце Отиса оттает. Любовь матери способна на многое. Благодаря той жизни, что я сейчас вела, одна из немногих, я знала, что обязанности конфидента теперь перешли к Отису. Ответственность должна усмирить его пыл.

Как и обещал Итан, в Грейстэле никто не вспомнил о том, что натворила Бекка. Разговоров обо мне не было вообще. Люди просто проснулись утром и начали новый день. А вскоре на них обрушился новый сказочный мир, и это обстоятельство заставило их забыть обо всем на свете. Будто ребенок за витриной магазина игрушек, я со слезами радости наблюдала за тем, как преобразуется мой город, как его жители становятся добрее и счастливее. Значит, все это было не зря. Не раз я наблюдала за тетей, которой снова пришлось смириться с потерей. Это омрачало мое безмятежное существование.

Бриона заточили в Мерцающей башне. Наверняка он день за днем заново переживал смерть брата. Мне думалось, что именно это было его главным кошмаром и во сне и наяву. Члены совета и те маги, что поддерживали его, отказались от своих постов и должностей, чтобы не попасть в заточение вслед за своим предводителем.