Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Именно в такой обстановке и было принято решение разорвать дипломатические отношения с Израилем — считалось, что в сложившихся условиях этот ход оптимальный. А тот факт, что отношения не восстанавливались в течение столь длительного периода, как мне представляется, уже шел во вред роли СССР в арабо-израильском урегулировании.

После разрыва дипотношений, вначале, еще не проявились причины, стимулирующие к поискам контактов между двумя странами. Советская позиция в целом исходила из того, что Израиль недвусмысленно поддерживал «главного противника» СССР — так назывались во время холодной войны США. Вместе с тем имело немалое значение для Москвы то, что Израиль оставался активно враждебной стороной в отношении тех государств, на которые СССР опирался в своей политике на Ближнем Востоке. Израиль продолжал оккупировать арабские территории и, по существу, не признавал резолюции Совета Безопасности ООН, требовавшие прекратить эту оккупацию.

Это ставило СССР в тяжелое положение. Оно усугублялось в результате того, что США, взяв линию на самостоятельные инициативы в области политического урегулирования арабо-израильского конфликта, сокращали таким образом возможности СССР воздействовать на ход этого процесса. Характерен пример с «планом Роджерса». Известный американский журналист Джозеф Олсоп, обычно получавший информацию из Госдепартамента, написал в газете «Вашингтон пост», что предложения США по ближневосточному конфликту якобы были предварительно согласованы с Советским Союзом. Этого не было.

«План Роджерса» практически отверг и Израиль. Но как утверждает один из лучших специалистов по Израилю И.Д. Звягельская, в ответ на крайне отрицательные отзывы Голды Меир о предложениях госсекретаря Никсон нашел способ передать израильским лидерам, что США не собираются им ничего навязывать. За этим 19 августа 1970 года последовало выдвижение второго «плана Роджерса», который уже предлагал не всеобщее, а «промежуточное» урегулирование. Этот план был принят Египтом, Иорданией и Израилем. Через два месяца Израиль признал и резолюцию 242 Совета Безопасности.

Это могло открыть определенные возможности для того, чтобы придать динамику процессу урегулирования. Однако параллельно с таким положительным сдвигом возникла серьезная угроза вовлечения СССР в военную конфронтацию в зоне Суэцкого канала. Об этом уже писалось, но повторю: в 1969 году израильская авиация стала совершать глубинные рейды на египетскую территорию; в январе 1970 года Насер прибыл в Москву. Советское руководство приняло решение поставить в Египет системы ПВО, оснащенные ракетными комплексами «земля-воздух»; для быстрого задействования этих комплексов был направлен в Египет советский персонал, а для их прикрытия — истребители с советскими летчиками.

Именно в таких сложных и противоречивых условиях со многих сторон стали поступать сигналы о желательности конфиденциальных советско-израильских контактов. Такие сигналы поступили от израильского руководства. Их заинтересованно передавали и те, кто тяготился монополией США на процесс урегулирования, — Вашингтон нередко мотивировал это тем, что СССР, не имея контактов с Израилем, не может быть полноценным посредником в деле ликвидации конфликта. Сигнал поступил и от Садата.

«Особая папка» ЦК о конфиденциальных контактах с израильским руководством

Референт Л.И. Брежнева Е. Самотейкин не скрывал передо мной своего недовольства, что, как я уже писал, Н.В. Подгорный настоял на отзыве моего материала, помещенного в тассовскую «нулевку», где я утверждал о неблагоприятных для СССР переменах в Египте и на Ближнем Востоке в целом. Самотейкин попросил меня все-таки написать лично для Брежнева о моем видении обстановки. Так родилась моя записка, датированная 28 июля 1971 года, «Некоторые вопросы, связанные с ближневосточным кризисом [59].

«Как представляется, предложения т. Примакова, хотя они и сформулированы довольно общо, заслуживают внимания», — написал Е. Самотейкин, препровождая мою записку Л.И. Брежневу. Вот выдержки из нее:

«Прошло четыре года с начала нынешнего ближневосточного кризиса. Ощутимы некоторые негативные моменты, которые представляются следующими:

1. Соотношение израильско-арабских сил не претерпело коренных изменений в пользу арабских стран. Нередко говорят, что время работает против Израиля. Это утверждение, очевидно, обоснованно, если рассматривать проблему в длительной перспективе, учитывая прежде всего крайнее несоответствие людских ресурсов, а также развитие процессов, ведущих в далеком будущем к технико-экономической нивелировке арабских стран с Израилем. Но если анализировать возможную краткосрочную или среднесрочную перспективу, скажем, на 15–20 лет, то навряд ли удастся за это время выравнять военные возможности сторон.