Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Через моего друга, к сожалению ныне покойного, Виктора Кудрявцева, который в Каире заведовал корпунктом Советского радио и телевидения, Андерсон передал мне приглашение пообедать с ним. Поехали вместе с Виктором в тихий каирский ресторанчик на окраине города. Там за обедом Андерсон рассказал о разговоре, который состоялся буквально за несколько дней до нашей встречи у Садата с уезжающим в Вашингтон американским представителем Бергусом (он представлял интересы США в Каире после того, как Египет разорвал дипломатические отношения с Соединенными Штатами во время Шестидневной войны).

Садат, рассказал Андерсон, просил Бергуса передать президенту Никсону, что все его договоренности с Роджерсом о том, чтобы прекратить пребывание русских в Египте, остаются в силе. «Не обращайте внимания на мои некоторые заявления — они носят вынужденный характер. А основное решение я уже принял».

Это была очень важная информация, и я с ней сразу же направился к послу В.М. Виноградову. Я рассказал ему в присутствии В.А. Кирпиченко о разговоре с Андерсоном и о других впечатлениях от множества бесед. Посол не мог даже сдержаться.

— Вы приехали на несколько дней и делаете сногсшибательные выводы, — нервно сказал он, — а я, можно считать, на неделе пять раз встречаюсь с Садатом и, поверьте, лучше вас знаю обстановку.

— У вас есть указание из Москвы допустить меня к шифропереписке, я сообщу обо всем в Центр, а вы можете добавить, что написанное мной — сплошная фальсификация. — 5 Я тоже начинал выходить из себя.

— Я не пошлю ваших телеграмм, так как не хочу дезинформировать руководство.

На этом разговор закончился, и я решил полететь в Бейрут, где предполагал побывать еще раньше, и направить телеграммы оттуда.

В шифротелеграммы помимо разговора с Андерсоном было включено мое видение обстановки в ОАР (тогда еще Египет официально сохранял это название). Тезисно оно выглядело так:

— В Египте наблюдается сдвиг вправо. Есть основания считать, что готовящийся процесс против арестованных лиц из ближайшего окружения Насера будет использован против насеровского наследия в целом. Отстраненная группа представляла собой разновидность соединения мелкобуржуазной идеологии с социализмом. Оставшаяся у власти группа представляет интересы египетской буржуазии. Это не «старая» буржуазия, собственность которой была экспроприирована или ограничена при Насере, а «новая», усилившаяся уже при Насере в связи с курсом на развитие госсектора, но тогда не имевшая прямого выхода во власть. Происшедшие после 15 мая перемены много сложнее, чем просто смена лиц в руководстве.

— Резко усилилась деятельность реакционных исламских кругов. На обсуждениях проекта новой конституции ОАР стали все громче раздаваться требования «привести все, что делалось и будет делаться, в соответствие с исламом». Вице-президент Хусейн Шафеи объяснил все происходящее тем, что это было предопределено еще Кораном.

— Арест или смещение группы руководящих деятелей в Арабском социалистическом союзе (АСС), сопровождаемые роспуском секретной организации «Авангард социалистов», составлявшей ядро АСС, радикальным образом меняет политическую обстановку. После 1967 года АСС практически бездействовал, но руководящее ядро все-таки скрепляло шестимиллионный Арабский социалистический союз и сохраняло его в качестве одного из «центров силы» в ОАР. Новое временное руководство АСС сверху донизу комплектуется, за редким исключением, из консервативных элементов. Ликвидированы по личному требованию Садата организации АСС численностью до 200 человек — они были главным образом в рабочих коллективах.

— Выступление армии в качестве единого целого маловероятно, особенно после ликвидации группы Амера, через которую руководящий состав египетской армии влиял на политику. Но не исключены возможности выступлений отдельных правых армейских групп с целью если не захвата власти, то завоевания позиции для дальнейшего изменения соотношений сил в стране.

— Выступление Садата 11 июня, в котором прослеживалась линия на сопротивление реакции и продолжение социальных преобразований в ОАР, подготовленное Хейкалом, показывает, что те, кто пытается его «направить», стремятся сохранить нового президента на центристских позициях. Но Садат — это не Насер, из него сделать Насера невозможно. Обстановка в ОАР становится другой.

Три мои шифротелеграммы, направленные из Бейрута, пошли по «большой разметке» — всем членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК, а в МИДе — А.А. Громыко и его первому заместителю В.В. Кузнецову. По приезде в Москву Замятин предложил мне написать большую, обобщающую все мои впечатления статью в так называемую «нулевку», содержащую закрытые материалы, которую ТАСС рассылал по очень небольшому списку руководящих работников СССР. Я подготовил этот материал, главной идеей которого стало: при всем положительном значении договора, подписанного нами с Садатом, он не может быть панацеей от невыгодных, противоречащих интересам СССР сдвигов во внутреннем положении Египта и перемен в его внешнеполитической ориентации.