Конфиденциальный источник

Бежать по булыжникам очень сложно. Лишь бы не упасть. По другую сторону пешеходного моста должна быть лестница или пологий подъем на Мемориал-бульвар. Если свернуть с дорожки незамеченной, преследователь может застрять в толпе и уйти вперед до Стипл-стрит, в направлении к Ист-Сайду.

Под пешеходным мостом была бы кромешная темень, если бы не тусклый свет от фонаря, подвешенного прямо над водой. Я бросила куртку в реку, и ее унесло течением. Сильный запах мочи смешивался с хвойным дымом костров на плоских чашах. Я кашлянула, нога подвернулась на скользком булыжнике, и я упала.

Интуитивно успела выставить вперед руки и перекатилась на дорожку в сторону моста. Содрала кожу на локтях, лодыжку пронзила острая боль. Толпа сочувственно обступила меня. Поднимаясь на колени, я заметила какие-то заросли вдоль реки, в зоне досягаемости. Быстро вытащив из кармана металлическую коробку, швырнула ее в листья.

Поднялась на ноги, с содроганием сделала пару шагов. Справа были ступени на Мемориал-бульвар. Я зашагала по ним, ощущая, как боль поднимается от лодыжки вверх по ноге. Высокий человек нагонял меня, но я не могла передвигаться быстрее.

— Вам нужна помощь? — спросила женщина за сорок, которая стояла в компании с пятью дамами в нарядных платьях, на высоких каблуках и при полном макияже.

— Да, мне нужна помощь! — Я махнула рукой. — Меня преследует вон тот человек.

Сгорбившись, я с трудом шагала вверх, как бегун, пересекший финишную линию. Женщины перестроились на своих высоких каблуках в кучу, чтобы блокировать выход. И вскоре я уже хромала по Мемориал-бульвару в поисках полицейских или патрульной машины.

Добравшись до Юнион-стейшн, я остановилась, чтобы перевести дыхание, обернулась и огляделась. У машины стояли двое парней. Ко мне приближались женщина с ребенком и мужчина с малышом на шее. Человека в куртке цвета хаки не видно.

Я юркнула за дом и прислонилась к стене, тяжело дыша. Неужели те дамочки не пропустили его на выходе? Или преследователь не заметил ступеней и продолжил бежать вдоль реки? Надо убираться отсюда, пока он не сообразил, где ошибся.

Нигде не было ни одного полицейского, зато и преследователя не видно. Редакция находилась через пару кварталов. На углу я не стала ждать, пока загорится зеленый. Проскочила мимо машин, срезая угол по Дорранс, чтобы попасть на Сабин-стрит. От боли голова шла кругом, и яркая вывеска на здании «Кроникл» развевалась как флаг в шторм.

У служебного входа я достала карточку-ключ и приложила ее к двери. Мелькнул красный сигнал. На Сабин-стрит повернула машина. Я повторила операцию второй раз и дернула дверь. Бесполезно.

«Успокойся, — говорила я себе, — вставляй ее медленнее, чтобы код прочитался». Однако трясущиеся руки не слушались. Хлопнула дверца автомобиля. Краем глаза я заметила черную машину у обочины. Наконец замок щелкнул, дверь подалась.

Твердый предмет уперся мне в спину, огромная ладонь зажала рот.

— Полезай в машину, — приказал мужской голос.

Глава 22

На заднем сиденье «кадиллака» пахло кожей, дымом и едким мужским одеколоном, от которого меня замутило.

Мир за окошком проносился мимо, будто я каталась на американских горках, молясь, чтобы механизм скорее остановился. Однако ужасу не было конца. За рулем «кадиллака» находился Грегори Айерс, а сидевший рядом мужчина приставил к моей шее дуло пистолета. У него было такое же суровое, невозмутимое лицо, как у преследователя в куртке цвета хаки. Но он был ниже ростом и с густыми темными волосами. Я вздрогнула, вспомнив фигуру, которую видела со спины в магазине перед убийством Барри. Это тот самый человек в серой шапке.

Айерс обращался к нему по имени — Рубен. На углу машина остановилась, на переднее сиденье сел громила Хаки. Айерс назвал его идиотом, Рубен тоже выругался — на каком-то восточноевропейском языке. Хаки ответил по-английски:

— Да пошли вы! Сами бы попробовали протиснуться сквозь эту толпу. Чтоб ты сдохла! — добавил он, сердито повернувшись ко мне.

— Что-то ты неважно выглядишь, — отметил Айерс, глядя на меня в зеркало заднего вида. Нажал кнопку, и окошко опустилось. — Если собралась блевать, делай это на другие машины. Не здесь.

— Вовсе нет, — ответила я, жалея, что в животе у меня пусто, а то бы я испачкала им весь салон. А выпрыгнуть на ходу у меня не хватит духу.

Мы ехали слишком быстро, то петляя по каким-то улочкам, то подрезая машины на шоссе. Рубен закрыл окошко, когда «кадиллак» сбавил скорость, чтобы съехать с автомагистрали и повернуть в незнакомый мне район Провиденса. Вдоль темных улиц стояли старые опечатанные здания с забитыми окнами.

Через десять минут мы припарковались у двухэтажного дома с вывеской «Ростбифы Бутси». Рубен вытащил меня из машины и подтолкнул вперед. Я попыталась сообразить, где нахожусь. К югу от больницы, если это по-прежнему Провиденс.