Конфликт

– Я успел включить анализаторы. Наличие в воздухе огромного количества эфирных масел.

Патрик издает замысловатый свист:

– Вот оно что. Ароматические растения. На Земле, говорят, есть такие. Помните неопалимую купину?

Шатров закряхтел:

– В отличие от неопалимой купины роща сгорела дотла. Черт, вот фейерверк устроили. Тоже мне, явились скрытно и тайно.

Хольман рассудительно говорит:

– Наплюйте, шеф. Кто же мог предусмотреть такое? Одной легендой больше, одной меньше. Все равно грохот нашей кастрюли полпланеты слышало. Не везет нашему «Тайфуну»: уже почти все более или менее серьезные коробки обзавелись полными глайдерами, а на нас все экономят.

Он наклоняется к компьютеру:

– Смотрите, ребята, – толстый палец тычет в экран, – здесь, у отрогов гористого плато, в речном дефилейчике есть уютное местечко. Никто нас там не увидит – место глухое. Включим «хамелеон», замаскируем кастрюльку и заживем как в сказке.

Он мечтательно вздыхает:

– Искупаемся, позагораем. Ребята, чем не Швейцария? За такую работу денежки надо платить, а не получать.

Шатров, перегнувшись в кресле, долго рассматривает картинки на дисплее, промеряет навигатором расстояния.

– Далековато, полста километров от города.

– Хольман с энтузиазмом говорит:

– А ничего, шеф! На платформе подбросим поближе наблюдательную капсулу, поднимем мачту с камерой, да и будем себе посматривать. А понадобится крупноплановая съемка – запустим зонд.

После недолгого размышления Шатров командует:

– Задавайте курс, Хольман. Патрик, поехали.

Тяжелая туша бота зависла над пологим берегом реки. Заревели натужно посадочные двигатели, взлетели из травы тучи прошлогоднего праха, машина грузно осела на стойках шасси и наступила тишина.

Потрескивал звонко остывающий металл двигателей, где-то в утробе заканчивали свою работу роторы гироскопов, забирая все ниже и басовитей. Экипаж поспешно проводил послеполетный ритуал, отключая системы и агрегаты. В тишине раздалось шипение уравнителя воздушного давления, и на табло выскочила веселая зелененькая надпись: «Полет закончен. Кабина разгерметизирована».

О’Ливи открыл боковую форточку. Массивная рама, чмокнув уплотнителями, отъехала в сторону, и из непроглядной оконной черноты дохнуло густым пряным настоем диковинных трав. Несколько секунд все молча смотрели друг на друга. В резком свете потолочного плафона лица казались постаревшими и изможденными.

Хольман засуетился:

– Ну что, шеф, палаточку?

Шатров отрезал, открывая дверь пассажирского отсека:

– Никаких палаток. Поставить охранное поле, принять душ и всем немедленно спать.

Хольман разочарованно защелкал тумблерами охранного пульта.

***

Горное плато, поросшее косматыми лесами, уходило вдаль. На горизонте сине-зеленая поверхность его сливалась с туманно-голубой дымкой небес.

Каменистые отроги плато, иссеченные вертикальными складками, поднимались колоссальной стеной. По ней медлительно ниспадали нити многочисленных водопадов. Они сходились и расходились среди пышной ползучей растительности, зеленой пены кустарников, корявых деревьев с плоскими кронами, лепившихся на скалах. Ниже вся огромная масса воды низвергалась в каменную купель реки, радуга пронизывала облака водяной пыли.

Низменный берег порос невысокими кудрявыми деревьями. Нежная зелень их, озолоченная солнцем, была ярка, радостна – хотелось погладить ее рукой. Заливные луга с сочной травой усыпаны колками серо-зеленого кустарника, испятнанными мелкими бело-фиолетовыми цветами.

Пятеро долго стояли очарованные на треугольной плоскости крыла, усыпанной щедрой росой. Остроносое титановое тело бота, изъеденное эрозией и испятнанное побежалостью, улеглось в неглубокой лощине.

О’Ливи толкнул в бок Хольмана:

– Ну что, толстяк, вот картина, а? Здесь бы замок соорудить, да и жить бы в этаком орлином гнезде.

Хольман покачал головой:

– Нет, друг мой. Это пейзаж для страстного ирландца. Другое дело – скромное шале где-нибудь в очаровательных горах Тюрингии. Маленький садик, немножко тюльпанов, – он подкатил глаза и сладко вздохнул, – вечером трубочка и неспешная болтовня с путником.

Полянски удивился:

– Черт возьми, Петер! Вы же не курите.

Хольман пообещал:

– Я закурю, Роберт.

Закряхтев, стал протискиваться в узкое отверстие аварийного люка.

– Нет-нет, ребятки, такая картина не для меня, – голос его превратился в невнятное бормотание и умолк. Потом донесся снизу – он спускался из фюзеляжа по люк-трапу:

– Я на такое величие могу посмотреть изредка. А жить среди него – увольте.

Он задрал к стоящим на крыле благожелательную розовую физиономию:

– На зарядку, ребятки, – и стал стаскивать с себя комбинезон.

Глубоко задумавшийся Шатров очнулся:

– Да, коллеги, пошли, разомнемся.

Заметно хекающий Хольман аккуратно приседал. О’Ливи развалился на крыле и, подперев подбородок руками, давал ему советы.

Шатров деревянным голосом произнес:

– Патрик, хотите пари на месячную зарплату – я отожмусь больше вас?

Хольман поспешно проговорил:

– Наплюйте на него шеф. И боже упаси с ним вязаться – он легко отжимается двести раз.

Ратнер, приседая, скручиваясь пружиной, стоя на руках, потрясенно думал: