Конфлизм

Влезать обратно в шкуру исследователя физических основ мироздания после инцидента с Руной было очень тяжело. Тимофей спал всего три часа и заявился в лабораторию разбитым, как после попойки, с тяжёлым сердцем и нездоровой головой, не желающей думать. Но стоило ему появиться на рабочем месте, как душой завладело радостное ощущение знакомства с очередной тайной Природы, он забыл о своих невзгодах, и жить стало веселее.

Процедура подготовки к запуску «мерина» заняла час. В принципе он был уже готов к работе, поскольку последнее время сотрудники «Илэвен» сидели в лаборатории дни и ночи напролёт.

Всех участников эксперимента охватило лихорадочное возбуждение.

Петрович суетился больше всех, буквально вылизывая камеру «мерина» и дополнительные экраны магнитных трансформаторов, призванных усилить защиту бункера от пульсаций неизвестного поля, в которое должна была развернуться структура «калаби-яуского континуума пятого измерения».

Валик напевал дурацкие песенки, не имеющие смысла, но востребованные современной молодёжью.

Женщины то и дело сновали в закуток Феофанова с какими-то вопросами, отвечая за работу силовых агрегатов и контрольно-измерительной аппаратуры.

Нервничал и оживший Тимофей, в сотый раз проверяя свои расчёты в поисках ошибок или неточностей. Голову не покидало ощущение дежавю, словно он упустил что-то важное из виду, что никак не удавалось определить. К тому же ночной всплеск чувств после признания Руны до сих пор давал о себе знать, что только усиливало волнение души. Руна с утра была недоступна для связи, и к началу эксперимента в лаборатории не появилась.

Они расстались у головного офиса института, Руна села в свою машину и уехала, выговорив всего два слова: до встречи. А Тимофей, вернувшись домой в три часа ночи, лёг спать в разобранном состоянии и встал в семь, так толком и не уснув.

– Всё, я готов! – вылез из камеры потный и красный Петрович. – Можно начинать.

– Проверь обмотку конденсаторов, – посоветовал Валентин Сергеевич. – При всплеске напряжения она всегда нагревается. Сгорит – век не расплатишься с инвесторами. Либо свалимся с пятёрки в тройку, а то и в двойку, без парашютов.

– Инвесторы не моя забота. А парашюты нам не помогут.

Валик вдруг издал смешок.

– Есть анекдот в тему. Любитель острых ощущений спрашивает у инструктора: сколько стоит прыжок с парашютом? Тот: десять тысяч. Любитель: а если парашют не раскроется? Инструктор: тогда мы вернём вам деньги.

Тамара и Римма хихикнули.

Петрович отмахнулся:

– Очень смешно!

Феофанов вышел из своего недокабинета. Заведующий лабораторией был бледен, озабочен и сосредоточен, как биатлонист перед выстрелом в мишень.

– Всем надеть мотики!

– Мне неудобно следить за индикатурой, – проворчал Валик.

– Без возражений!

Тимофей, пытавшийся дозвониться до Руны, оставил это занятие и надел на голову защитный шлем, называемый мотиком из-за его сходства со шлемом байкера. Теоретически он должен был защищать голову испытателя от высокочастотных электромагнитных колебаний и радиации, но был тяжёл и пока что лишь мешал операторам контролировать всё приборное панно одновременно. Приходилось вертеть головой, чтобы видеть экраны, панели датчиков и соседей слева и справа.

Феофанов оглядел команду и вернулся к себе.

Тимофей всё-таки не выдержал, нырнул к завлабу.

– Мирон Юльевич, может, дождёмся Руну?

– Она отпросилась утром, – рассеянно ответил Феофанов, устраиваясь в кресле перед большим ситуационным экраном. В шлеме он походил не на байкера, а скорее на мальчишку с игровой приставкой дополнительной реальности. – Да она и не нужна для проведения эксперимента.

– Отпросилась? – с недоумением переспросил физик.

– Сказала, что ей надо решить какие-то личные проблемы. Обещала быть к обеду.

– Понятно. – Сбитый с Толку Тимофей вернулся на рабочее место перед двумя экранами, оборудованное двумя приборными консолями с подлокотниками для удобного управления комплексами измерителей.

– Минута до запуска! – предупредил Феофанов.

Тимофей торопливо набрал номер Грубина.

– Привет, – отозвался Валера. – Ты уже встал?

– Я давно на работе, запускаем пятёрку! Руна не явилась, сказала шефу, что хочет решить личные проблемы. Если она одна пойдёт разбираться с полковником Житомирским…

– Понял, засада!

– Сделай что-нибудь!

– Диктуй адрес и мобилу.

Тимофей продиктовал.

– Эти ребята сидят в Люблино.

– Помню, разберёмся, потом позвоню.

Тимофей вздохнул с облегчением, отключая вижн, и в этот момент Феофанов объявил:

– Пуск!

Сквозь тихий гул работающего силового оборудования лаборатории донёсся двойной щелчок.

Вокруг дверцы камеры зажглось ожерелье красных индикаторов.

– Инвертор включён! – раздался мягкий голос компьютера.

Экран напротив Тимофея озарила вспышка сиреневой молнии, разорвавшей пространство внутри камеры.

Второй монитор – справа в этот миг показал пульсирующий мыльный пузырь – с виду начавший расширяться и в течение нескольких мгновений занявший всю камеру, а затем рванувший за её пределы клочьями светящейся субстанции, не то горящего газа, не то электрической плазмы, не то призрачного лунного сияния.