Конго Реквием

Ничто не могло разрушить ощущение триумфа. Ни бегство убийцы – тот в результате высвободился, кинулся вверх по лестнице, а потом нашел выход, стреляя куда попало, но, аллилуйя, без новых жертв. Ни перхлорат, который проник в мельчайшие полости их организма, его и брата. Ни перевозка в больницу Ларибуазьер в атмосфере такой срочности, что можно было подумать, будто они уже обречены. Ни шоковая терапия, которой они подвергались всю вторую половину дня: полное промывание, еще более полный медицинский осмотр (кровь, бронхи, сетчатка и прочая, и прочая, и прочая), куча препаратов…

На протяжении всех этих тягостных часов Лоика не покидало победное настроение. Он перешел Рубикон: он, самый отъявленный трус в семье, наркоман, педик, бросился в битву и победил. Не Фарабо, а самого себя. А это уже очень много.

Диагноз, вынесенный ближе к вечеру, подтвердил его победу: все результаты отрицательные. Он был чист – и от наркотиков, и от последствий отравления растворителем. Титановые пластины, которые он вживил в носовую перегородку, – спасибо кокаину – обеспечили ему неожиданную защиту. А вот брату придется пройти еще несколько осмотров – он буквально наглотался отравы на складе.

В шесть вечера Лоик вернулся на авеню Президента Вильсона. Прочищенный, помятый, вывернутый наизнанку – и счастливый. Он сам подвергся химчистке и вышел после нее воскресшим из своего мрачного пепла, как феникс.

Даже его взгляд на реальность изменился. Собственная квартира предстала перед ним как сказочный футляр из лакированного паркета и потрясающих тканей. Вид на Сену и Эйфелеву башню привел его в восторг. Все было на прежних местах, но его взгляд обладал даром превращения – или просто воссоздания: он никогда не видел этой изумительной обстановки, ослепленный наркотиком, а потом одержимый его отсутствием.

Он снова принял душ, чтобы избавиться от больничных запахов. Под бьющей струей он возвращался мыслями к своим боевым подвигам. Предчувствие, которое охватило его на парковке в Жанвилье, мелкие перебежки сквозь пар, нырок на лестницу как раз в тот момент, когда мерзавец целился в брата. Не раздумывая, он кинулся на убийцу. Момент истины: нескольких секунд хватило, чтобы перерезать все нити, связывавшие его с прежним Лоиком.

Выйдя из душа, он посмотрел на себя голого в зеркало, висящее над раковиной. И в физическом плане перемена казалась ему осязаемой. Слой жирка, которым обволокли его долгие кабинетные часы, сгорел. Расслабленные мускулы затвердели. Плечи распрямились. Он снова был сухим, крепким, выскобленным. Его сила, энергия – тот метаболизм, который позволил ему пятнадцатью годами раньше выигрывать многие престижные регаты и быть одним из самых знаменитых яхтсменов своего поколения, – вернулись.

Он натянул трусы и майку и приготовил крепкий кофе – на скорую руку, разом позабыв про церемониал, которым так дорожил. Теперь он считал себя крутышкой… Давай залпом.

Внезапно – новое чувство. Ему хотелось выплеснуть свою радость, разделить свою эпифанию[126]. Но с кем? Брат еще в больнице или же у себя на службе, где пытается выпутаться из новой передряги (они договорились просто вычеркнуть присутствие Лоика на месте событий). Сестре лишние переживания и вовсе ни к чему. Что до Софии, и речи не могло быть поскрестись к ней в дверь: она бы подумала, что он явился за утешением после изнасилования во Фьезоле.

Оставались друзья, но какие именно, на самом-то деле? Половина жила только ради наркоты, вторая половина – ради бабок, причем обе зачастую пересекались. Как он смог бы объяснить им, до какой степени у него встало на это напряжение, лихорадку, охватившую его в момент, когда он рисковал собственной задницей?

Он глянул на часы – уже больше девяти, – и у него мелькнула мысль. Жерар Комб каждый вечер организовывал стрельбы по мишеням в своем клубе в Эпинэ. Когда инструктор узнал его голос в трубке, он расхохотался – но смех был деланый. Лоик догадался: Эрван с ним уже поговорил.

– Я думал, одного сеанса с вас довольно, – пошутил оружейник.

– Это только начало.

121

– Где Лоик?

– Я думал, ты звонишь, чтобы узнать, как у меня дела.

– Приоритет за теми, кто слабее.

– Сегодня он мне не показался таким уж слабым…

– Что случилось? – спросила София, повышая голос. – Гаэль сказала, что вас не было весь день.

– У нас возникла… скажем так, одна проблема.

– Между собой?

Эрван вздохнул в трубке. Один пакт всегда объединял их с Софией: защита младшенького от окружающего мира и его собственных демонов. Взяв его на опасную операцию, он нарушил свое слово.

– Нет, по работе.

– Ты взял его с собой?

– Он был там и…

– Вы все чокнутые в вашей семейке. Сколько раз…

Пусть выговорится. По сути – она права. По форме – могла бы и не то сказать. Эрван был раздавлен. Выйдя из больницы, он попытался снова взять расследование в свои руки, но не тут-то было. Он не только был отстранен, теперь его место было на скамье обвиняемых.