Конгревова ракета

Помню, когда я начинал знакомство с московским писательским миром (1996 год), нередко приходилось слышать от старших товарищей, что редакторы и критики не нужны. Первые, дескать, лишь портят произведения, а вторые издеваются («Критика – это когда глупые судят об умных», – вспоминали некоторые слова живописца Ге). Прошло время, и те же писатели благодарят редакторов за подсказки и «ловлю блох», обижаются, что о них редко вспоминают критики. Когда появляется рецензия на их новую книгу, пусть даже рецензия нехвалебная, они радуются. Зато среди новых писателей претензии к критикам, особенно к своим сверстникам, больше и больше. Прорываются на страницы газет и журналов обиды, упреки. То Олег Павлов выпускает книгу «Антикритика», то Александр Карасёв обвиняет критиков в непрофессионализме и глупости, то Захар Прилепин высказывает недовольство по поводу рассуждений Сергея Белякова, отвечает покритиковавшему его «Саньку» банкиру Петру Авену, публично предлагает выяснить отношения спутавшему критику с хамством Михаилу Бойко, то Герман Садулаев пишет едкий ответ критикам…

В общем-то, ничего страшного здесь нет, и писателей можно понять, но…

Кто-то назвал критиков самыми внимательными читателями. Для меня в этой характеристике главное слово – «читатель». Критик – это один из сотни, или тысячи, или ста тысяч читателей того или иного произведения. Отличие от остальных читателей только в том, что он взял и выразил свое мнение по поводу прочитанного, нередко плюс к тому поделился ассоциациями, попутными мыслями (на мой взгляд, утверждение Дмитрия Писарева: «Вместо того чтобы говорить о Писемском, я буду говорить о тех сторонах жизни, которые представляют нам некоторые из его произведений», – тоже имеет право на жизнь). И вот этот читатель отнес свою запись в издание, ее признали достойной публикации и опубликовали. И, как правило, все на этом.

Сегодняшнего критика, в отличие от советского, никто не боится. Его самая гневная статья не закроет писателю дальнейший путь в литературе и даже, зачастую, не повлияет на человеческие отношения (если они есть) писателя и критика… Когда я прочитал довольно жесткие слова о рассказах Владимира Маканина, позже составивших роман «Испуг», одной из главных его почитательниц критика Натальи Ивановой, решил, что теперь их отношения разорваны, что отныне ни строчки маканинской прозы не появится в «Знамени», где Иванова работает. Но проходит время – и в «Знамени» появляется новый роман Владимира Семеновича, а при встречах (по крайней мере, публичных) он мило беседует с Натальей Борисовной… Получается: Маканин написал, Иванова прочитала и выразила свое мнение, а Маканин (как и остальные читатели статьи Ивановой) учел или не учел это мнение. Жизнь продолжается.

Так же было и при Белинском, при Писареве, Михайловском, Мережковском, и в первые годы советской власти. Никто из-за статей ничего не запрещал; читатели исключительно из-за статей дружно не отворачивались от раскритикованного писателя, но благодаря статьям имели возможность утвердиться в своей читательской правоте или пересмотреть свое мнение о прочитанном. И многие, уверен (я, например, точно), благодаря оценке Натальи Ивановой тех рассказов Маканина, поняли: это не со мной что-то не так, что мне рассказы активно не понравились (мягко говоря), а видимо, с их автором…

Понятно, что каждый писатель считает очередное свое произведение самым лучшим, самым сильным, самым художественным. Иначе, без такой уверенности, и писать не стоит. Понятно, что критика часто задевает, обижает, озадачивает. Но ответ писателя критику, на мой взгляд, неуместен. Да, критик может ошибаться, может написать и чушь. И ошибки, и чушь – полезны. Ведь такие же ошибки и чушь могут параллельно прийти в голову и другому читателю. И еще десятку, и сотне. И ошибки, и чушь ли это в таком случае или нечто иное?

Слава богу, ошибки и чушь у критиков нового поколения встречаются не очень часто. Мне кажется, это умное, удивительно образованное поколение, широко мыслящее. Позитивное, как принято говорить сегодня. Желаю ему по-настоящему реализовать себя, повысить градус литературной жизни. И главное, не подхватить алексию, – ведь заниматься текущей литературой (выражение безжалостное, но точное) очень вредно. Но кто-то должен.

5. Перспективы

С одной стороны, нулевые стали благоприятнейшим временем для вхождения в литературу молодых авторов. Уже создалась обойма известных (хотя бы среди литературных специалистов), заставляющих за собой следить, писателей. И, что важно, обойма эта постоянно пополняется (в отличие от 60-х годов прошлого века, когда не успевшие заскочить в оттепельный литэшелон попали в разряд фактических нелегалов – Бродский, Высоцкий, Губанов, Лимонов, Довлатов).