Кони, кони…

Даже из других стран пишут! Вот недавно пришло письмо. Джимми Блевинс Чанг, не угодно ли? Маленький, желтенький такой. Они вкладывают в конверты фотографии. А тебя как зовут?

Коул. Джон Грейди Коул.

Преподобный протянул ему руку, и они обменялись рукопожатием.

Коул, задумчиво повторил преподобный. Может, у нас был и такой. Джимми Блевинс Коул… Нет, не припоминаю. А ты ужинал?

Нет.

Дорогая, может, мистер Коул пожелает с ними отужинать? Как вы относитесь к цыпленку и клецкам, мистер Коул?

Всегда любил клецки.

Ты полюбишь их еще сильнее, потому что у моей жены они получаются великолепно.

Ужинали на кухне. Блондинка сказала:

Мы ужинаем на кухне, потому что никого не ждали.

Он не спросил, кого они недосчитываются за столом. Преподобный подождал, когда сядет его жена, потом благословил и стол, и еду, и тех, кто сидел за столом. Он раззадорился и стал благословлять все подряд: и эту страну, и другие страны, а потом заговорил о войне и голоде, особо упомянув Россию, евреев, потом остановился на каннибализме и затем сказал «аминь», после чего поднялся за кукурузным хлебом.

Мне часто задают вопросы, с чего я начал, говорил преподобный. Никакой тайны тут нет. Когда я впервые услышал радио, то понял, для чего оно предназначено. Мой дядя, брат матери, собрал приемник. Выписал по почте детали. А когда прислали, собрал все части сам. Мы жили на юге Джорджии и слышали о радио, но ни когда его не видели. Радио все изменило. Я сразу понял, какой от него толк. Потому как с радио уже нельзя отговориться незнанием. Конечно, если не слышать Божьего слова, можно ожесточиться душой, но ты включаешь приемник на полную мощность, и все! Сердце внемлет святым словам! Просто и понятно. Нет, я сразу понял, какой толк от радио. Потому-то я и стал священником.

Преподобный говорил и накладывал себе на тарелку еды, а потом умолк и принялся есть. Он не отличался большими габаритами, но съел две полные тарелки, а потом и большущий кусок персикового пирога и выпил несколько стаканов пахты.

Насытившись, он вытер рот рукавом и отодвинул стул.

Отлично. А теперь прошу меня извинить. Работа не ждет. У Господа нет выходных.

Он встал и вышел из кухни. Блондинка положила Джону Грейди еще пирога, и он сказал спасибо и стал есть, а она смотрела на него.

Он первый, кто придумал возложение рук по радио, сообщила она.

Простите, мэм?

Это он придумал. Клал руки на радиоприемник и исцелял всех, кто слушал его, положив руки на свои приемники.

А, вот как…

До этого ему присылали разные вещи, и он возлагал руки на них и произносил молитвы. Но тут возникали проблемы. Люди требуют слишком многого от священника. Он исцелил массу народа, и слухи о нем распространились далеко-далеко, но потом, как это ни печально, возникли осложнения… Я так и знала…

Джон Грейди ел. Женщина смотрела на него.

Они стали присылать мертвецов, вдруг сказала она.

Виноват?

Стали, говорю, присылать мертвецов. Заколачивали в ящики и отправляли по железной дороге. Но что он мог поделать? Только Иисус Христос умел воскрешать покойников.

Да, мэм.

Еще пахты?

Да, с удовольствием, мэм. Очень вкусно.

Рада, что вам понравилось.

Она налила ему стакан и снова села.

Он работает все время. Никто и не подозревает, как он много работает. Его голос разносится по всему миру.

Правда?

Нам пишут даже из Китая. Вы представляете? Маленькие желтые китайцы сидят у приемников и слушают Джимми.

Неужели они понимают, что он говорит?

К нам приходят письма из Франции… Из Испании… Со всего света. Его голос ― это инструмент Господа… Можно забраться на Южный полюс, и все равно услышите его голос. И в Томбукту тоже. Куда бы вы ни отправились, повсюду можно услышать его голос. Он всегда в эфире. Стоит только включить радио… Они пытались закрыть радиостанцию, но она в Мексике. Потому-то и приезжал сюда доктор Бринкли. Чтобы обнаружить радиостанцию… Его слышно даже на Марсе.

Правда?

Я вам говорю… Когда я представляю, как эти марсиане впервые услышали слова Иисуса, я просто начинаю плакать. А все это благодаря Джимми!

Из дома донеслось грозное храпение. Женщина улыбнулась.

Бедняжка… Он так утомился. Никто не представляет, сколько у него работы.

Джон Грейди так и не нашел владельца гнедого. К концу февраля он снова двинулся на север. Он ехал по обочине асфальтового шоссе, а две лошади шли следом. В первую неделю марта он вернулся в Сан-Анджело. Он ехал по знакомым местам и, когда стемнело, оказался у ограды Ролинсов. Выдался первый теплый вечер, ветра не было, и вокруг стояла полная тишина. У конюшни он спешился, подошел к дому. В окне комнаты Ролинса горел свет. Джон Грейди сунул в рот два пальца и свистнул.

Ролинс подошел к окну и выглянул наружу. Несколько минут спустя он вышел из кухни и, обогнув дом, появился перед Джоном Грейди.

Это ты, приятель?

Я…

Живой. Живой и здоровый?

Ролинс обошел его кругом, глядя так, словно перед ним была какая-то диковинка.

Я решил, что тебе захочется получить обратно своего коня, сказал Джон Грейди.

Ты хочешь сказать, что привел Малыша?

Он вон там, у конюшни.

Здорово!