Кони

«Вот, например, мое деловое меню на будущую неделю: «Понедельник — от 2 до 6 заседание Комитета Попечительства о домах Трудолюбия (весьма важные вопросы, возникающие из необходимости оградить Августейшую] Председательницу Попечительства от злоупотреблений ее доверием), — от 8 до… совещание с членами Государственной думы об общих основаниях закона о неприкосновенности личности; — Вторник — от часу до 6 Комиссия об изменении порядка предания суду (Гос. Сов.), — от 8 до… предварительное совещание членов Г. С. по старообрядческим делам; — Среда — от 9 до 11 две лекции в лицее; от 2 до 6-ти Общее собрание Госуд. Совета, — от 8 до… заседание Комитета Общества вспомоществования бывшим Московск. студентам (я председатель общества); — Четверг — с часу до 6 заседание комиссии Г. С. по авторскому праву (я докладчик), с 8 до… совещание с членами Думы по проекту вероисповедного закона; — Пятница с часу до 6 заседание Комиссии Г. С. о старообрядческих общинах, с 8 до… заседание благотворительного общества судебного ведомства (я председатель) и суббота — с 2 до 6 Общее Собрание Государств. Совета и с 8 до… заседание юридического общества по весьма важным вопросам о реформах в Уголовном законодательстве. — Если припомнить, что мне 66-й год жизни «Ohne Rast» и что по всем этим вопросам необходимо изучать и отыскивать смежные материалы, то придется признать, что я могу повторить слова Филарета: «мера уменьшаемых временем сил моих не в меру бремени моему…»

Такая активная деятельность, такая работоспособность — надо не забывать еще о том, что приблизительно в это время Кони заканчивал свои воспоминания о Лорис-Меликове, о Л. Н. Толстом, о деле Засулич, о крушении царского поезда в Борках, писал об Овсянникове, Гулак-Артемовской, очерки «Ужасное», «Мистическое», «Слуги», «Триумвиры», «Синьор Беляев», «Августейшие особы», «Князья церкви» и другие материалы, — могут вызвать только восхищение. И снова заставляют вспоминать о том, что не его слабое здоровье было истинной причиной, по которой не принял Анатолий Федорович предложение Столыпина стать министром юстиции…

Теперь больное здоровье не мешало ему так много, с таким напряжением работать и в верхней палате, и в думе, и в десятках всяческих советов и комитетов. И преподавать.

Двадцать четвертого февраля Мария Гавриловна Савина ждала Кони на своем бенефисе в Александрийском театре. Отмечали 35-летие ее сценической деятельности. Но своего доброго друга «Кента» Савина в театре не увидела. В этот день Кони выступал в Общем собрании Государственного совета дважды и во время второй речи потерял сознание от крайней усталости. После короткого замешательства его привели в чувство, но вместо того, чтобы полежать в одной из комнат дворца, как советовал врач, Кони продолжил выступление. А вечером заставил себя выступить в Комиссии о старообрядцах, зная, что у этих, гонимых властью, людей слишком мало заступников.

Долгая служба в чиновничьем аппарате сделала из Кони дипломата. Он знал теперь, что некоторые крепости можно брать только длительной осадой, и если при этом у тебя совсем мало союзников, надо постараться, чтобы и явных врагов было поменьше.

Выступая в Мариинском дворце с проектами, против которых, как он знал, не замедлит ополчиться большинство членов Государственного совета — и правые, и центр, и левые (в применении к Государственному совету такое деление вообще было весьма условным), Кони не упускал случая завербовать себе сторонников, даже прямою лестью:

«…Верхняя палата, — говорил он в одной из речей, — состоящая из умудренных опытом жизни и по большей части прошедших школу управления людей, не только выборных, но и призванных с министерских кресел, с постов генерал-губернаторов и т. п., — из людей, стоящих вне острой борьбы партий и в некотором отдалении, помогающем обнять взором вопрос в его совокупности и соотношениях».

Но ни выборные, ни призванные в Государственный совет, как правило, не хотели «обнять взором» вопрос ни в его совокупности, ни в его соотношениях. Они «завалили» даже такой «частный» вопрос, как вопрос об упразднении тотализаторов на конских состязаниях.

Два дня, 2 и 4 марта 1909 года, в заседаниях Общего собрания Государственного совета обсуждали эту проблему.

Видя, что никакие аргументы в защиту общественной нравственности, никакие ссылки на прислугу, обкрадывающую хозяев, на приказчиков, совершающих растраты, на рабочих, закладывающих одежду и пускающих по миру семью, ворующих инструменты, не воздействуют на «мужей», призванных печься о благе народа, Кони сослался на самодержца:

«В 1889 году на докладе министра внутренних дел о тотализаторе император Александр III написал: «Это огромное зло, безобразие и развращение не только публики, но и администрации скакового общества». Казалось бы, что этими ясными, твердыми и определенными словами раз навсегда решена судьба тотализатора в России. Однако он существует до сих пор в благосклонных условиях жизнеспособности, обещающей долгие годы беспечального житья».