Коньки и Камни

Я взглянула на Брук, а затем перевела взгляд обратно перед собой. Это было так странно, насколько я изменилась, и в то же время ничего во мне не изменилось. Я боялась, что все узнают о случившемся, но никто даже не взглянул на меня.

Это было… приятно.

И не очень.

"Да, я знаю", — тихо сказала я, прижимая книги к груди.

"Ты уже вернулась к Сойеру", — заметила Брук, жестикулируя руками. "Что еще попросит от тебя дядя?"

Я не знала.

Это зависело от того, узнает ли он вообще.

Но я не хотел давать ему повод думать, что я сделал что-то не так.

"Я не знаю", — сказала я. "Это не имеет значения. Мой дедушка дал мне команду. Он… он действительно думал, что я справлюсь с этим. И я не собираюсь все испортить, потому что я был идиотом".

"Ты имеешь в виду, потому что Леви — мудак, который воспользовался тобой?" спросила Брук сквозь стиснутые зубы.

Я покачала головой. "Нет", — сказала я. "Я не могу его винить. Может, он и воспользовался мной, но… я сама сделала выбор".

И если честно?

Это был дар.

Дар выбора.

Жаль только, что я не смогла удержать его подольше, прежде чем вернуться к прежней жизни, к необходимости играть по правилам. Снова.

Идя на занятия с Брук рядом, я старался сохранять видимость самообладания, держа голову высоко поднятой. Однако внутри меня все клокотало от нервов, особенно из-за возможности увидеть Леви. Несмотря на все произошедшее, мысль о том, что мне придется встретиться с ним на уроке, нервировала меня.

Пока мы занимали свои места, я постоянно поглядывала в сторону двери, наполовину ожидая, наполовину опасаясь появления Леви. Но по мере того как профессор Брэдли начинал свою лекцию, становилось все более очевидно, что Леви не появится. Мои эмоции были противоречивы: часть меня испытывала чувство облегчения от того, что мне не придется сталкиваться с неловкостью от его присутствия, но другая часть, которую я не была готова полностью признать, ощущала разочарование.

К моменту окончания занятий я пребывала в смятении. Собирая свои вещи, я ощущала странную пустоту и понимала, что отсутствие Леви повлияло на меня больше, чем я хотела признать.

Когда мы с Брук встали, я попыталась отогнать мысли о Леви, чтобы сосредоточиться на остальном дне. Но на самом деле его отсутствие не выходило у меня из головы, и я поняла… я хотела, чтобы он был рядом.

Я не знала почему.

Может быть, потому, что он напоминал мне о тех нескольких неделях, когда я могла делать свой собственный выбор, когда у меня была свобода, которой я так отчаянно жаждала.

Я не знала.

Но это было глупо.

От того, что я могла хотеть его видеть, меня тошнило, я чувствовала себя такой дурой.

"Вествуд".

Профессор Брэдли, назвавший фамилию Брук, остановил нас на месте. Он растерянно огляделся по сторонам, убедившись, что в комнате остались только мы.

Когда дверь закрылась, его взгляд переместился на меня, и в его голубых глазах отразилась эмоция, которую я не мог определить. Печаль? Сочувствие?

"Что происходит, Брэдли?" спросила Брук, в ее голосе слышалось беспокойство.

Брэдли тяжело вздохнул. "Я начал получать сообщения", — начал он серьезным тоном. "Вероятно, для вас обоих это одно и то же, но я хотел, чтобы вы знали, что происходит, прежде чем уехать". Он бросил взгляд на наши столы. "Вам следует проверить свои телефоны".

Сердце заколотилось в груди, чувство страха охватило меня, когда я медленно достала свой телефон. Как и говорил Брэдли, на нем было более трехсот сообщений — уведомления из социальных сетей и сообщения от друзей, родственников и незнакомцев.

Смятение затуманило мой разум, пока я не нажал на сообщение с незнакомого номера. В нем была ссылка, и дрожащим пальцем я открыла ее.

Открывшееся видео было как удар в живот: я и Леви, вместе. У меня перехватило дыхание, когда я смотрела на это, и меня охватили ужас и неверие. Как такое могло произойти? Кто мог это сделать?

Я подняла взгляд на Брэдли, мои глаза расширились. Осознание того, что это видео теперь находится в открытом доступе и может увидеть любой желающий, было ошеломляющим. Это было не просто нарушение неприкосновенности частной жизни, это было нарушение.

Брук была рядом со мной, на ее лице была маска шока и гнева, когда она смотрела на свой собственный телефон.

"Послушай, я был там, где была ты", — сказал он. Это было неловкое проявление поддержки, но от того, что он хотел попытаться, мне стало немного легче.

Но это было не так уж и много.

В моей голове царила суматоха, вихрь эмоций и страхов. Последствия обнародования этого видео были разрушительными — не только для меня, но и для моей семьи, для всего, что я пыталась сохранить.

Я стоял там, не выпуская из рук телефон, и чувствовал себя так, словно земля ушла у меня из-под ног. Стоя в лекционном зале и ощущая всю тяжесть ситуации, я понимал, что моя жизнь, какой я ее знал, безвозвратно изменилась.