Конкистадор

Два часа спустя.

«Благороднейшая сеньора Маргарита!

Ваше письмо стало для меня истинным подарком небес…

Я сбиваюсь. Всю жизнь моя речь лилась как песня, как серенада, но кажется то, что сейчас происходит со мной, не требует ни песен, ни серенад. Теперь все иначе. Я хочу сказать просто, но проклятая привычка мешает мне. Простите меня, если я буду слишком велеречив.

Сеньора! Я помню о тех славных днях, когда мы были рядом. Прошло полтора десятилетия, но я не забыл о Вас. Все, что происходило со мной после того, было ниже и пошлее. Вы, возможно, не поверите мне, но такова правда, и в том Господь мне свидетель.

Кажется, первой моей мыслью, после того, как мы встретились вновь, было: „Жизнь переменится“. С замиранием сердца я вдыхал аромат этой великой перемены, и трепетал, не смея начать первым. Право же, лишь этим объясняется мое поведение, в котором Вы могли найти признаки какой-то особенной суровости и неприветливости. Бывает так, что я вспыхиваю недостойным и скоротечным чувством, и тогда мои переживания легче (все предложение зачеркнуто). Сейчас, поверьте, лишь моя робость была препятствием для доброго и честного объяснения. Впрочем, я знал, что это все равно когда-нибудь случится.

Сеньора Маргарита, мое серрдце бьется учащенно. Иногда говорят: „Жизнь дает только один неповторимый шанс. Один-единственный!“ А я верю, что ничего неповторимого нет. По воле Божьей, все возможно. Отчего нашим чувствам не подняться до высот тонкого пламени еще раз?

Было бы низостью не ответить Вам на тот вопрос, который так и не был задан в Вашем письме, в силу особой изысканности Вашей душевной организации. Люблю ли я Вас?

Да, Марго, да! Именно тебя я люблю, и никого больше! Да, Марго, да, да, да, да!

Твой Хосе,

имущество, навсегда отданное тебе.

P.S. Давай поговорим.»

Глава 4 Давид во чреве Голиафа

10 января 2141 года.

Орбита планетоида Пушкин в системе звезды Солетта.

Александр Сомов, возраст перекрывается образом жизни.

Иногда недеяние – лучшее действие.

Недеяние Сомова-младшего входило в разработанную им тактику как элемент, без которого нельзя обойтись.

Довольно долго он выходил в сеть только для сбора сведений. Никаких диверсий! Аккуратность и осторожность стали его девизом. Более того, Саше грозили еще три месяца почти полного бездействия и добровольного заключения в пищеблоке.