Конкистадор поневоле

Стоит отметить, лейтенант оказался достаточно умен и, в отличие от Семена, умел думать на пару шагов вперед. То есть не только суметь укрыть от чужих глаз ту гранату, но и продумать дальнейшее. К примеру, защитить не только свои глаза-уши, но и подмять под себя, закрывая телом от вспышки, Матрену. Не по тому, что она ему была хоть чем-то важна, а потому, что единственная и стояла удобно, и по габаритам была невелика.

С тем же Матвеем это не прошло бы, а с девушкой – запросто. В результате Матрена оказалась хоть и слегка оглушенной, но в целом дееспособной, что и требовалось – им надо было уходить и вытаскивать с собой еще несколько человек. Втроем же сделать это куда проще, чем двоим. Ну и бонус – Матрена знала как минимум еще один ход из города, что резко повышало шансы на выживание. Потому как времени почти не оставалось – разбуженный город сейчас гудел, как митинг оппозиции, и вот-вот могла примчаться толпа народу. Семен же, хоть и был высокого мнения о своих достоинствах как бойца, вряд ли рискнул бы выйти один против всей кодлы. Склонности к суициду он никогда за собой не замечал.

Что же, стоило признать, что напарник был прав. Потряхивая головой (все равно приложило знатно), Матрена помогла собрать уцелевших. Но, главное, ход, по которому она вчера уходила, начинался здесь же, в одном из стоящих во дворе амбаров. Так что выбраться смогли и даже сделали это до того, как на помощь убиенному гетману примчалась группа поддержки. Хотя, конечно, идти самим, да еще и тащить за собой толпу оглушенных и раненых – задачка на любителя.

Но прежде Семен подошел к иезуиту, на мертвом лице которого застыла гримаса боли и изумления. Вот так, нечего было лезть в чужую страну и вмешиваться не в свои дела. Нагнувшись, он быстро охлопал мертвеца, нашел пистолет. На сей раз старый добрый «Макаров» и пара запасных обойм к нему. Пригодится. Затем сорвал с груди иезуита крест. Удивительно легкий, к слову. Цепь, ни разу не золотая, а, похоже, медная или бронзовая, и то была тяжелее. Вот так, взял на память трофей, называется. Усмехнувшись, он протянул добычу лейтенанту.

Тот взвесил крест на руке, понимающе хмыкнул и сделал вдруг короткое и совершенно непонятное движение. Символ веры распался пополам и обнажил содержимое. Что именно там было, Семен не понял, но то, что какая-то электроника, ясно с первого взгляда.

– А пуговки-то нет у правого кармана…

– Что?

– Не обращай внимания! – Лейтенант с размаху брякнул половинки креста на землю, потоптался каблуком, дробя их на кусочки, после чего махнул рукой – валим, мол. И все, они ушли.

К слову, безо всякого комфорта уходили. Видно было, что ход сделан недавно и наспех. Кругом грязь, подпорки от случая к случаю, а о низкий свод, перевитый корнями, Семен несколько раз приложился так, что «звездочки» увидел.

С другой стороны, из-за такого состояния пути они шли долго. В результате, когда выбрались, оказалось, что большинство контуженых пришли в себя, хотя бы частично. И дальнейший путь по лесу прошел уже без происшествий.

Уже вечером, сидя у костра, Семен всерьез обдумал ситуацию. Днем не было времени – пришлось в срочном порядке сворачивать лагерь и переносить его подальше от города. Просто потому, что взбешенные учиненным побоищем враги могут и лес прочесать попробовать. Так что – ну их, пускай расстояние будет побольше. Но геморрою с этим…

Хорошо еще, не на пустое место уходили. Здесь, в лесу, кажущемся диким и непроходимым, на самом деле хватало людского жилья. В результате они вышли к дому местного бортника, которому и суждено было стать их временным пристанищем.

Бортник этот, откровенно говоря, жил неплохо. Во всяком случае, площадь только жилых комнат, по прикидкам Семена, зашкаливала за двести квадратов. Впрочем, неудивительно – зажиточные люди строились с размахом, да и те, кто победнее, при желании могли себе кое-что позволить. Росли бы руки откуда надо, да не валялся б на печи, подобно Емеле.

Как рассказали Семену, в свое время бортник очень неплохо зарабатывал. Специалистом он был хорошим, а мед – он всюду нужен. Правда, он тут исключительно дикий. Для Семена откровением оказалось узнать, что привычные ему ульи здесь и сейчас строить не умели[9]. Так что мед собирали по лесам, и качество у него было похуже. Хотя, конечно, если ты не специалист, то определишь это далеко не всегда.

Так вот, жил бортник неплохо. Аккурат до наступления резкого похолодания. Температура на планете и без того снижалась потихоньку, а тут еще извержение перуанского вулкана, выбросившего в атмосферу огромную массу пепла, добавило проблем. И русские, не зная ни о вулкане, ни о самой Перу, на себе ощутили весь набор проблем. Включая трехлетний неурожай, голод и, как следствие, социальную напряженность, которая и вылилась в конечном итоге в Смутное время.