Конкистадор

Ситуация сразу изменилась. Сами по себе «шокеры» могли добить разве что поврежденный авианосец и то, при известной удаче. Штурмовики рисковать в ближнем бою не стали, постаравшись тут же разорвать дистанцию и дать простор для ПКО тяжелых кораблей. А вот креонам ловить было в общем-то нечего. Но они отыгрались напоследок, переключившись на самые слабые наши корабли – рейдеры. Один разделали подчистую фотонными резаками, второй повредили, но добить не успели. Сначала мы с Нейкой в паре с еще одним «фиолетовым» штурмовиком удачно накрыли антиматерией первый «шокер», а затем и второй попал, наконец, под импульс рентгеновского лазера с авианосца, оказавшимся фатальным для его силового поля. Корпус последнего космолета ящеров сдулся и поплыл как свечка, продолжая лететь по инерции уже безжизненным снарядом. Вся активная часть боя заняла от силы минут пятнадцать. А еще говорят, космические бои долгие… Ничего подобного, все зависит от тех дистанций, на которых начата схватка. Вообще-то нам сильно повезло – начни креоны играть с нами по правилам, мы бы так дешево не отделались. Но маниакальное желание непременно уничтожить транспорт их сгубило – нельзя быть такими предсказуемыми.

Из боевого режима обратно в свою тушку меня выбросило одним рывком. Еще секунду назад я был в космосе, слитый в одно целое со штурмовиком и вдруг все разом исчезло, остались лишь темнота и боль. Если бы не боль, я бы решил, что меня вместе с кораблем все же уничтожили. Впрочем, в первое мгновение я так и подумал. Нет осязания, нет ощущения тепла или холода, нет слуха, полная темнота… Вот только вряд ли у покойников может так сильно болеть голова. Ощущения – как после дичайшей пьянки. Соображать не получается, трудно довести до конца даже простейшую мысль. В гудящей как колокол голове носятся обрывки цифр и расчетов, некие смутные образы и ускользающие видения. И на все это накладывается усиливающаяся тошнота, по мере того как в башке начинает потихоньку проясняется… Только вот тошнить нечем и невозможно в принципе – легкие не работают.

«Леша как ты там? В сознании? Самого себя как личность ощущаешь? – прорвался вдруг сквозь вязкий кисель в моих мозгах взволнованный голос Нейки. „Я вижу что ты жив, ответь мне, пожалуйста“!»

«Ешкин хрен…твою… живой… кажется», – как-то ответил я, постаравшись не материться. Не знаю как ответил, то ли словами, то ли мысленно. «Как же мне хреново, блин. Лучше бы я в овраге сдох…»

«Все-таки живой! И даже не сошел с ума»! – радостно отозвалась моя валькирия. «Повезло мне с тобой, землянин, не зря подбирала… Прямо расцеловала бы своего героя! Подожди, я уколю обезболивающего, полегче станет».

«Отставить целовать и колоть! Нейка, дура, нельзя же так резко отключать коннект…млять. Ты же мне мозги чуть не расплавила», – напрягшись, сформулировал я свою главную претензию.

«Ты и так слишком долго был в слиянии с машиной. Особенно для первого раза» – ничуть не обидевшись на «дуру», пояснила инопланетянка. «Леша, я все понимаю – тебе сейчас плохо. Поэтому нужна реабилитация – тишина, темнота, отсутствие всяких впечатлений. Лучше всего попробуй заснуть. Давай-ка я к твоему обезболивающему добавлю еще успокоительного и снотворного. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь – сама через все это проходила, помню, какая после первого подключения наваливается боль и депрессия. Бывает и хуже… Но ты парень крепкий, нормально держишься. Не волнуйся, раз уж пережил инициацию, потом будет легче, мозги сами адаптируются».

«Что значит „потом“»! – возмутился я. «Все, финиш! Креонов мы поубивали, нету больше гадов. Я тебе помог, считай, свой долг за мое спасение отдал. Вези меня на Землю в больничку, хватит, я уже налетался по самое не хочу. Хорошего понемножку».

«Зачем тебе на Землю, Алёшенька»? – вкрадчиво спросила Нейка.

«Домой пора»!

«Да разве же тебя дома как следует вылечат, напарник»? – добавила в голос искренности эта зараза. «Ты не только мне, всей эскадре помог. Если бы не твой план, мы бы „Вепрь“ точно потеряли», – продолжала она. «Давай-ка я лучше доставлю тебя в медотсек „Лани“. Мне сообщают, что он не поврежден и готов к приему раненых. Там тебя военврачи как следует подлатают, будешь как новенький. Заодно грамотно снимут последствия первого подключения, чтобы в будущем обошлось без нервозов и галлюцинаций. Пускать на самотек реабилитацию нельзя, могут быть осложнения».

«Спасибо, не надо, сам вылечусь. Нейка, давай домой, без шуток».

«Да как я тебя домой-то привезу? Посажу „кистень“ перед ближайшей городской больницей и потащу внутрь? Прямо в летном скафандре, поддерживая тебя левой рукой, а в правой держа тейтонг на боевом взводе, чтобы распугивать толпу и стражей порядка? Как ты это себе вообще представляешь? Или вывалить тебя на пустую дорогу, где ты помрешь без помощи?»