Конкистадор

После посадки я едва удержался на ногах, ставших совершенно ватными. Сердце стучало как бешеное, лицо заливал пот, во рту появился гадкий металлический привкус. Терпеть не могу отключения от бортового интеллекта – из полубога, свободного разума, парящего в небесах, ты рывком превращаешься в разбитого больного старика. Впрочем, нас уже ждали медики. Альдеянка из команды Элгии тут же сделала мне укрепляющий укол, ее подруга помогла лечь на роботизированную медицинскую каталку. Рядом точно так же встречали полностью обессилевшую Нейку и остальных пилотов. Я еще молодец – вылез сам, есть чем гордится. Пилотов ведомого штурмовика пришлось вынимать из машины в виде постанывающих тушек. Налетались бедолаги. Впрочем, я тоже временно отвоевался…

Проснулся я в нашей с Гусевым каюте, слегка посвежевший, но все еще обессиленный. Потянулся к планшету, чтобы посмотреть время и дату, дал голосовую команду включить слабый свет и, повернув набок гудящую голову, вдруг уперся взглядом в лежащего на своей койке танкиста, с головой, затянутой в эластичную медицинскую повязку. Один глаз бравого вояки заплыл от здоровенного фингала, зато другой незамедлительно мне подмигнул, а губы тромма разошлись в улыбке, обнаружив отсутствие двух передних зубов.

– Кто же тебя так уделал, Вася? – не удержался я от вопроса. – Ты как будто с бомжами за бутылку бормотухи подрался.

– Ты себя-то давно в зеркале видел, Леша? – слабым голосом парировал танкист. – У тебя мешки под глазами такие, что в них можно картошку про запас складывать.

– И все же? – хмыкнул я.

– Креоны иху мать, кто же еще, – проворчал танкист. – Один шустрый шрокодил в меня из какой-то хрени в упор выштрелил, так что мое тельце чуть об переборку не размазало. Спасибо альдеянскому штурмовому скафандру, крепкий, шараза, оказался. Пока ты у нас, налетавшись, спал сном младенчика, мы с мужиками на абордаж сходили. Аж два раза! Веселенькое я тебе скажу дельце вышло! Особенно когда гравитация отключилась. Кишки по отсекам летают, кровь пузырями, весь скафандр в ней… Я столько кровищи и горелого мяса насмотрелся, что теперь уже никогда шашлыки шрать не шмогу, – речь беззубому танкисту давалась нелегко. – Наверное… если без водки…

– Наши все целы? – встревожился я.

– Не все, – мрачно отозвался Гусев. – Семь шеловек из отряда поддершки я потерял. И Лейтт пятерых. Зато извольте видеть – два транспорта взяты на абордаж почти целенькими и зачищены от противника. В их числе вражеский флагман, вместе с командующим эскадры, который упакован живьем. Вот такие дела, Леша.

– Зачет, – улыбнулся я. – Получается, у нас полная виктория, враг разбит начисто. – А что там на Земле? Креонский десант высадился?

– Хрен знает, – заерзал на койке танкист. – Когда меня в медпункте отхаживали, креонские челноки были еще на низкой орбите. А потом я отрубился, так же как и ты. Сам знаешь альдеянскую медицину. Тут лечат резко. Сначала накачают всякой хренью по самые гланды, а потом после нее спишь сутками.

– Я бы на месте креонов сразу сдался, – подумав, ответил я. – Или наоборот, постарался подороже продать свою жизнь и пошел во все тяжкие. Флота у них теперь нет, возвращаться некуда.

– Десять к одному, они выберут второе, – уверенно сказал Гусев. – Во время абордажа никто не сдавался, факт. Надеюсь, хотя бы для России в этот раз все обойдется.

– Вот-вот. Пусть высаживаются в джунгли на реке Лимпопо к своим зеленым собратьям и там партизанят. В Африке тепло и солнышко. У нас климат суровый, для крокодилов неподходящий… Ладно, будем спать, – зевнул я. – Пока мы числимся полноценными трехсотыми, нам все равно никакой информации не дадут. Для больных и раненых по уставу положена иммобилизация и карантин.

Ситуация прояснилась лишь спустя сутки, когда мы с Василием выспались, поели и более-менее пришли в себя, а пришедший медик после экспресс диагностики сменил наш статус с «раненых» на «выздоравливающих». Лишь после этого бортовой интеллект «Лани» вернул нам служебный доступ к командной сети.