Конкистадоры

Называя по имени знатных ацтеков, которых разглядел в толпе, он говорил, что ацтеки преданно сражались за свободу своего вождя, но заблуждались, считая его пленником белых чужеземцев. Он-де по своей собственной воле оставался так долго у испанцев, стараясь лучше ознакомиться с их нравами и обычаями и оказать уважение их великому государю. Теперь же он решил позволить чужеземцам покинуть Теночтитлан. Он прощает ацтекам все их заблуждения, но требует, чтобы они сложили оружие и мирно разошлись по домам. Он просит об этом также от имени своих гостей и друзей – испанцев.

Ранение Монтесумы (со старинного рисунка).

Едва ацтеки услышали, что повелитель снова называет себя другом ненавистных пришельцев, как их охватили гнев и презрение к Монтесуме. По толпе прокатился ропот. С каждым мигом он становился все сильнее и наконец перерос в яростный рев. Любовь, благоговение, слепое преклонение перед вождем мигом улетучились. На голову Монтесумы посыпались проклятия. Ацтеки кричали, что он больше не повелитель Мексики, а жалкий трус, преступник и изменник родины. Как повествует Клавигеро, со всех сторон раздавались возгласы:

– Молчи, негодяй, баба, рожденная лишь для того, чтобы прясть и ткать! Ведь эти собаки держат тебя в плену, ты, трус!

Взметнулись вверх пращи и луки, град стрел и камней полетел в несчастного Монтесуму. Испанцы, защищавшие своими щитами повелителя ацтеков, не ожидали такого взрыва. Опешив, они на миг ослабили внимание, и в это мгновение в Монтесуму вонзилось несколько стрел, а тяжелый камень ударил его по голове. Один из хронистов рассказывает, что якобы первую из этих стрел метнул в боготворимого повелителя его племянник Куаутемок.

Как только ацтеки увидели, что Монтесума упал, их охватил суеверный ужас и они в панике разбежались, ожидая, что небо разверзнется и языки пламени настигнут и покарают их. На площади остались одни лишь трупы.

Потерявшего сознание Монтесуму служители унесли во дворец. Осмеянный и отвергнутый своим народом, он лишь теперь осознал свою трагическую роль и не захотел больше жить, хотя испанцы всеми силами старались спасти его. Он отказывался от лекарств, не принимал пищи, срывал с ран повязки.

Видя, что конец знатного пленника недалек, испанцы попытались убедить его в необходимости спасти свою душу и приобщиться к вере христовой. Но Монтесума с угрюмым безразличием отклонял все предложения конкистадоров, говоря, что в смертный час он сохранит верность богам своего народа. И вскоре (29 или 30 июня) повелитель ацтеков скончался.

«Так умер несчастный Монтесума, – писал хронист тласкальского происхождения Камарго, – управлявший с такой мудростью и достоинством, что его боялись и почитали более Чем кого-либо, равного ему по рождению, и во много раз больше, нежели любого когда-либо восседавшего на престоле в этом западном мире».

Так во время взрыва народной ненависти и презрения погиб один из могущественнейших властелинов того времени. С его смертью порвалась последняя нить, связывавшая испанцев с ацтеками.

Тело Монтесумы его приближенные унесли из дворца и предали огню, а пепел с глубокой скорбью был погребен в усыпальнице его предков. Берналь Диас вспоминает, что Монтесуму оплакивали и испанцы. «Мы все любили его как родного отца» – пишет Диас. – «И в этом нет ничего удивительного, ибо мы видели, что это был за добрый человек!»

Борьба за храм Уицилопочтли (из старинной мексиканской рукописи.)

Некоторые хронисты утверждают, что испанцы якобы задушили раненого Монтесуму, а также касиков Тескоко и Тлателолко и сбросили их трупы со стен дворца. Однако это мало похоже на правду.

Бои продолжались, жестокие и кровавые. Напротив дворца Аксаякатля стоял огромный храм бога войны. С высоких террас этого храма ацтекские военачальники могли как на ладони видеть весь лагерь испанцев. Около пятидесяти или шестидесяти ацтекских воинов, скрываясь за стенами храма, метко обстреливали осажденных испанцев, которые ни на миг не могли покинуть свои укрытия. Единственной защитой против стрел были щиты. Ацтеки же, стоявшие на высоких террасах храма, были недосягаемы даже для пуль.

Кортес решил штурмом занять храм и поручил это Хуану де Эскобару, дав ему сотню солдат. Ацтеки трижды отражали атаки конкистадоров, обрушивая на испанцев град стрел, камней, тяжелых бревен и сбрасывая испанцев вниз с крутых ступеней храма.

Видя, что штурм храма ослабевает, Кортес приказал привязать щит к его раненой левой руке (о чем он не забыл упомянуть в своем пространном письме королю), и сам повел на приступ отряд из трехсот лучших испанских воинов, сопровождаемых тласкальцами. Во дворе храма они атаковали ацтеков, яростно оборонявших вход. Лошади скользили и спотыкались на гладких каменных плитах двора, поэтому испанцам пришлось спешиться и они бросились вверх по лестницам храма. Впереди всех бежал Кортес, громким голосом подбадривая своих людей.