Конкистадоры: Новая история открытия и завоевания Америки

Это умение приспосабливаться им пригодилось. В 1453 г. генуэзский – и, соответственно, общеевропейский – торговый путь к прибыльным рынкам Азии внезапно оказался перекрыт в результате османского завоевания Константинополя, великого евразийского города на Босфоре. Теперь турки-османы не только представляли военную угрозу для всего христианского мира, но и перерезали ему линии снабжения – «шелковые пути», от которых так зависела генуэзская торговля, поскольку по этим маршрутам возили всё – от сахара и экзотических тканей до квасцов, которые использовались для закрепления текстильных красителей и потому были жизненно важны для европейского суконного производства. Это, в свою очередь, положило конец былому торговому могуществу Кафы, генуэзской колонии в Крыму[11]. Генуе пришлось искать новые возможности для торговли в других регионах. Вскоре под руководством генуэзских купцов шелк и сахар высокого качества начали производить Сицилия и Алгарве. А королевство Гранада – единственный оставшийся исламский анклав в Испании – стало для генуэзцев особенно привлекательным партнером не только из-за шелка, шафрана, сахара и цитрусовых, которыми оно располагало, но и из-за привилегированного доступа к Магрибу (северо-западу Африки) и столь желанных поставок золота из земель, лежащих к югу от Сахары. Короче говоря, османское завоевание Константинополя заставило купцов и торговцев по всему христианскому миру решительно обратить свой взор на запад. И одними из первых тут были генуэзцы, которые нашли для себя надежную базу в Португалии.

В XV в. Португалия играла роль, которую можно сравнить с тем, что в XII в. значили для мира Генуя и Венеция, а в XVII в. – Амстердам. Когда грандиозный экономический спад, последовавший за поразившей Европу в XIV в. «черной смертью» вынудил Венецию и Геную сосредоточить свои интересы на землевладении и финансах соответственно, Лиссабон остался торговым и портовым центром, связывавшим Средиземное море с Англией и Северной Европой. Великие итальянские купеческие семьи, такие как Барди из Флоренции и Ломеллини из Венеции, соперничали за право иметь штаб-квартиру в Лиссабоне с предпринимателями из Фландрии и Каталонии. Преимущества этого города превратили Португалию в важнейший экономический и морской центр Европы того времени. Она оказалась ключевым союзником Англии в Столетней войне. Блестящим памятником победе англо-португальских сил над Кастилией при Алжубарроте в августе 1385 г. стал построенный ценой огромных усилий великолепный монастырь Санта-Мария-да-Витория в Баталье, примерно на полпути между Лиссабоном и Коимброй. Отличительной чертой монастыря был пышный декор в виде канатов, якорей, кораллов, раковин и волн – яркое визуальное подтверждение того, что Португалия переняла наследие Италии. Вскоре греческие владения Венеции на Хиосе и Крите послужат образцом для Мадейры и Канарских островов. Кроме того, дипломатический союз между Англией и Португалией, закрепленный в Виндзорском договоре 1386 г., со временем обеспечил английским – и особенно бристольским – купцам богатый опыт длительных плаваний и тесные связи со страной, которая была самой обширной морской империей той эпохи[12].