Конкуренты

София

Следующее утро началось так же, как закончилась прошлая ночь — мы с Уэстоном занимались сексом, но между нами что-то изменилось. Вместо бешеной гонки, чтобы пересечь финишную черту, мы не торопились, исследуя тела друг друга. Теперь между нами возникла близость, которой раньше не было.

Я положила голову ему на грудь и провела пальцем по едва заметному шраму на животе.

— Это после операции на почке, правильно?

Уэстон нежно погладил меня по волосам.

— Да. Кстати, обследование для этой операции было на следующий день после нашего выпускного.

— Правда? Я не помню, чтобы ты упоминал о предстоящей операции.

— Мы тогда мало разговаривали, если правильно помню.

Я мысленно перенеслась в ту ночь и улыбнулась.

— Да, точно. Почему тебе понадобилась операция?

Уэстон на мгновение замолчал.

— Я отдал почку Кэролайн.

Я повернулась и подперла голову рукой, чтобы лучше видеть Уэстона.

— Ничего себе. Я не знала. Это впечатляет.

Уэстон пожал плечами.

— Не совсем. Через три года после пересадки у Кэролайн появились признаки отторжения. Врачи пытались остановить это, давая ей иммунодепрессанты, но в результате только ослабили иммунную систему. Кэролайн частенько болела и, в конце концов, умерла от инфекции, потому что препараты, которые она принимала для моей дерьмовой почки, сделали ее восприимчивой к вирусам и прочей херне.

У меня сжалось сердце.

— Мне так жаль.

— Это не твоя вина.

Конечно, не моя, но что-то подсказывало, что Уэстон все равно винил кого-то.

— Ты же знаешь, что это также не твоя вина?

Уэстон отвел взгляд.

— Конечно.

— Нет. — Я коснулась его подбородка и повернула к себе лицо. — Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно?

— У меня была одна главная обязанность в жизни — заботиться о здоровье сестры, а я даже этого не мог сделать.

Я вгляделась в его лицо и, поняв, что он абсолютно серьезен, покачала головой.

— Здоровье Кэролайн вряд ли было твоей заботой. Потрясающе, что ты пожертвовал свою почку, и уверена ты сделал это, потому что любил ее, а не потому, что чувствовал себя обязанным.

Уэстон усмехнулся.

— Нет, Соф. Это была моя обязанность. Я был рожден для этого.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Кэролайн поставили диагноз в годовалом возрасте. Мои родители зачали меня с помощью экстракорпорального оплодотворения. Моей матери были имплантированы зиготы, генетически совместимые с Кэролайн и абсолютно чистые от всех генетических заболеваний. Я был ходячим донором запасных органов для экстренных случаев.

У меня отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Помимо почки, у меня три раза брали костный мозг для пересадки Кэролайн.

Я понятия не имела, что сказать.

— Это… это…

Уэстон грустно улыбнулся.

— Ужасно? Знаю. Но что есть, то есть. Честно говоря, я об этом не задумывался, когда рос. Когда сестра заболевала, мне тоже приходилось оставаться дома. Я думал, мама просто нервничает, что я принесу микробы в дом и сделаю Кэролайн еще хуже. — Он покачал головой. — Но она хотела убедиться, что я здоров на случай если сестре понадобится еще одна пересадка.

— Вы с Кэролайн всегда казались такими близкими. Я помню, как вы вместе ходили домой из школы и все время занимались в библиотеке. Я немного завидовала вашим отношениям, поскольку у меня был только тупой сводный брат.

— Я любил сестру больше, чем себя. Кэролайн была удивительным человеком. Я бы в мгновение ока поменялся с ней местами: чтобы я болел, а не она.

Я почувствовала соленый привкус слез в горле.

— Это прекрасно. Правда. И лишний раз доказывает, что ты помогал Кэролайн не потому, что был обязан; ты делал это из любви.

Уэстон посмотрел на меня. Казалось, он что-то искал в моих глазах, прежде чем заговорил снова.

— Когда я родился, дед положил на мой счет пять миллионов долларов. Я думал, он сделал это для всех своих внуков, а в день похорон Кэролайн узнал, что я единственный, у кого есть такой трастовый фонд. Он сделал это, чтобы компенсировать мне то, что я был донором Кэролайн.

Я прерывисто выдохнула.

— Это неправильно.

— Мама звонит мне два раза в год: в день рождения Кэролайн и в годовщину ее смерти. Она не звонила в мой день рождения уже десять лет.

— Боже, Уэстон.

Он улыбнулся и провел рукой по моим волосам.

— Ты думала, что твоя семья испорченная? Они и в подметки не годятся моей, милая.

Жизнь Уэстона покатился вниз после смерти сестры, и теперь становилось понятно почему.

Я нежно поцеловала его возле сердца.

— Мне жаль. Не из-за твоей потери — хотя, очевидно, и это тоже, — но больше мне жаль, что я столько лет осуждала тебя, даже не узнав получше. Под этой придурковатой внешностью, которую ты так гордо носишь, скрывается действительно прекрасный мужчина.

Уэстон уставился в никуда.

— Ты хороший человек, а хорошие люди ищут хорошее в каждом человеке.

— И что? Разве это так плохо?

Он повернулся, посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Не плохо, но это искажает реальную картину. Иногда люди именно такие, какими тебе кажутся и большего искать не стоит.

Уэстон ошибался, но спорить с ним было бессмысленно. Я посмотрела вниз и снова провела пальцем по его шраму.

— Могу я спросить тебя о чем-то личном?