Конкуренты (ЛП)

- Не смей указывать, как мне говорить с собственной дочерью!

Уэстон расправил плечи.

- Я не буду стоять и смотреть, как ты повышаешь голос на женщину. Мне нет дела, твоя это дочь или нет. Имей хотя бы толику уважения.

Мой отец встал и бросил салфетку на стол.

- Не лезь не в свое дело.

Ситуация выходила из-под контроля, и мне не нравилось, к чему все идет. Я тоже встала.

- Вы, оба, хватит! Я не потерплю твоих криков и оскорблений. – Я указала на отца, а затем повернулась к Локвуду и ткнула пальцем в его грудь. - Мне не нужна твоя защита. Я сама о себе позабочусь.

Он помотал головой.

- Я и забыл, какая вы все веселая компания. Всегда подозревал, что старик у вас садист. Но не знал, что ты, Фифи, мазохистка. Приятного, мать его, аппетита. - Он развернулся и ушел.

Мы с отцом все еще стояли. Не знаю почему, но мне не хотелось садиться первой.

- Я пробыла здесь чуть больше суток. Дай мне свободно вздохнуть. Если понадобится помощь, я скажу. Мы все на одной стороне. Я считаю, что просьба о поддержке – это не слабость, а признак сильного лидера. Теперь, если ты готов сесть за стол, обсудить остальные вопросы и, возможно, дать совет, исходя из своего многолетнего опыта, я буду счастлива тебя выслушать. Если нет, тогда я закажу ужин себе в номер.

Отец что-то неразборчиво проворчал, но взял салфетку и сел за стол.

- Спасибо, - сказала я.

На протяжении вечера все было спокойно, хотя чем больше я погружала отца в проблемы отеля, тем сложнее ему было не настаивать на том, чтобы Спенсер присоединился ко мне. А сводный брат делал то, что умел лучше всего: кивал и поддакивал.

Я отказалась от кофе и десерта, надеясь не продолжать вечер дольше, чем нужно, и, к счастью, они поступили также. Мы пожелали друг другу спокойной ночи в лобби отеля. По пути к лифту я боролась с сильным желанием зайти в бар и выпить рюмку, а может и две.

Но мне нужна была ясная голова перед следующей встречей.

________

- Я знал, что ты не устоишь, - сказал Локвуд, когда открыл дверь своего номера.

Я прошла мимо него и только развернувшись заметила, что на нем не было ничего, кроме уже расстегнутой рубашки и черных боксеров.

- Что, черт возьми, ты делаешь?

Он посмотрел вниз.

- Мм… Раздеваюсь.

Я отвернулась.

- Зря. Одевайся!

Удивительно, но он послушался: подошел к стулу, на котором висели брюки, и надел их. Ширинку-то он застегнул, но верхнюю пуговицу и ремень оставил расстегнутыми.

Я повернулась, и мой взгляд тут же упал на узкую дорожку волос, начинающуюся у его расстегнутых брюк и идущую вверх прямо до пупка. Я старалась сосредоточиться, но эта чертова счастливая дорожка чертовски отвлекала. Что разлило меня еще больше.

Уэстон пожал плечами.

- Не видел, чтобы ты звонила мне после того, как все узнала.

Я нахмурилась.

- Я узнала только сегодня, пока ты встречался с профсоюзом!

Он подошел ближе.

- Твой отец настоящий придурок.

Об этом знали все, особенно я. Я могла бы поливать своего отца грязью сколько угодно, но никто другой не имел на это права, особенно Локвуд.

- Не говори про моего отца.

Уэстон вылупился на меня, чуть запрокинув голову.

- Серьезно? После того, как он разговаривал с тобой, ты его защищаешь?

- Как он разговаривает со мной - не твое дело.

Он усмехнулся, но ничего не ответил.

- Ты над чем смеешься? - прорычала я.

Локвуд пальцем постучал по своему переднему зубу.

- У тебя что-то между зубов застряло. Шпинат или петрушка, кажется. Ты заказывала устрицы Рокфеллера? Они такие вкусные, правда?

- Что? Нет! Я не заказывала устрицы! - Я лихорадочно стала тереть передние зубы.

- Это напомнило мне время, когда мы были детьми. Помнишь, между двумя передними зубами у тебя была такая большая щель? Понадобилось бы что-то побольше шпината, чтобы там застрять. Почему ты от нее избавилась? Мне она всегда нравилась.

У меня и правда были ужасные зубы в детстве. Не сосчитать, сколько часов я потратила в кресле ортодонта, пока пять лет носила брекеты. Удивительно, что Уэстон вообще об этом помнил.

Он застал меня врасплох, когда наклонился и сам достал то, что застряло в моих зубах.

- Попался, - он поднял палец.

Не знаю, почему этот маленький жест растопил мое сердце, но я собралась и проворчала:

- Держи себя в руках.

Уэстон шагнул ближе.

- Ты точно этого хочешь? - Он положил руку мне на бедро. - Выглядишь так, будто тебе не помешало бы снять стресс.

Я ненавидела, как реагировало на его прикосновения. Ненавидела даже больше, чем то, что Локвуд снова провел меня, и как себя вел с моим отцом.

- Пошел ты!

Он подступил ближе и глубже впились пальцами в мое бедро.

- Почему не рассказал о профсоюзе?

Он наклонился и глубоко вдохнул.

- Каким парфюмом ты пользуешься?

- Отвечай, придурок. Почему не сказал о забастовке?

- Я отвечу, но ответ тебе не понравится.

- Мне многое в твоих ответах не нравится, но это тебя никогда не останавливало.

- Глава профсоюза не очень жалует деловых женщинами. Он даже не стал бы делать вид, что слушает тебя, а как только ты ушла, принялся бы обсуждать твои сиськи. Прямо при мне. Я бы не стерпел и ударил его. Лучшее решение было не брать тебя на встречу.