Конкурс убийц

Потом была тишина. Та самая, от которой хочется втянуть голову в плечи и ожидать свистящих мимо пуль. Гуров с головой погрузился в изучение чужих отчетов, Крячко — в написание своих. Текли часы, в которые напряженное безмолвие нарушали только стук пальцев по клавиатуре и шелест бумажных страниц. Именно в этой тишине мобильный Гурова выдал нежную трель. Звонила Маша, жена. И обычно Лев Иванович разговаривал с супругой при Стасе, но сегодня, будто желая дополнительно наказать друга за нерадивость, Гуров поднялся и со словами: «Да, Мария. Что ты, нет, не занят. Говорить могу», покинул кабинет.

На улице правда было здорово, и запертого в четырех стенах Крячко оказалось впору пожалеть. Гуров походил туда-сюда вдоль крыльца, держа трубку у уха и чему-то кивая. Потом постоял с ребятами в курилке. Слушал сплетни и свежие анекдоты, приводя мысли в порядок, а услышанное в систему. Интеллигентная, утонченно уравновешенная Мария была взволнована, и, успокаивая супругу, о деле Гуров не думал. Лишь оставшись один на один с полученными фактами, он начал припоминать, о ком именно в их разговоре шла речь. Марии позвонила старая, в переносном и в прямом смысле, лет семидесяти, знакомая, бывшая ее наставница по театру, Капитолина Сергеевна Молотова. Пожилая женщина просила помощи, была расстроена и почти плакала. Маша просила выехать к ней немедленно. Гуров же, представляя себе среду театра и повадки актеров, предполагал, что пожилой женщине требуется не столько помощь, сколько человек, который участливо выслушает, в психотерапевты же он явно не годился. Не могло быть столько драмы из-за шпаны на лавочке у подъезда. И возле магазина. И на детской площадке. Чем может помочь в такой ситуации полковник УГРО? Упрятать за решетку всех, на кого, по мнению Капитолины Сергеевны, нет Сталина? Так можно половину страны упрятать за нежелание трудиться и тягу к активному отдыху, начиная с Крячко. Прочитать алкоголикам и наркоманам лекцию о почтении к преклонному возрасту? Заставить местного участкового выполнять его обязанности? Это уже ближе к делу. От Маши он слышал о Капитолине Сергеевне прежде. И отзывалась супруга о ней не только как о талантливой актрисе и наставнице, но еще и как о даме высокой внутренней культуры и строгих нравов. Гуров не знал Молотову, но доверял жене. Если Мария говорит, что в помощи нуждается человек серьезный, из тех, кто на пустом месте проблему выдумывать не станет, значит, так оно и есть. Неплохо бы взглянуть на ситуацию на месте. Как говорится, издали и волк овца. К тому же в делах управления наступило затишье, и, кроме бумажной волокиты, заняться особо нечем. А потому… Когда он, полковник Гуров, в последний раз был в отпуске или хотя бы отгулы брал? И не припомнить.

Подходя к дверям кабинета и вслушиваясь в гудение работающего в поте лица компьютера, Лев глубоко вздохнул, готовясь к новой схватке. На этот раз тишину первым нарушит он.

— Слушай, Стас. У меня две новости, хорошая и очень хорошая. С какой начать?

Крячко недоверчиво поднял глаза от монитора, на котором, для разнообразия, был открыт документ. То, что Гуров прервал молчание первым, было само по себе неплохо. Однако спокойствие, с которым он это сделал, наводило на некоторые сомнения. Станислав проверил, сохранилось ли сделанное. Откинулся на спинку стула, подозрительно сузив глаза.

— Начни с очень хорошей.

— Я возьму отгулы, уеду, и две недели ты меня не увидишь. Сможешь трудиться в комфортном для тебя темпе.

Крячко не повелся на провокацию, тут же сделав стойку на важное:

— На каторгу, в Сибирь? Куда это ты собрался?

— Мария позвонила, попросила помочь с одним делом.

— А что случилось? Знакомые супруги украли Ленина из Мавзолея, одумались, не знают, как вернуть? Кто-то рангом пониже решить проблему не может?

— Значит, не может. — Гуров уселся за свой стол, педантично собрал папки с делами и отчетами аккуратной стопкой, выровнял края. В голосе Стаса, несмотря на ехидство, вместо обычного для него юмора, желания ругаться вроде больше не звучало. Однако это пока он не слышал первую, хорошую новость. — Там, где живет сейчас ее знакомая, немолодая уже женщина, закрыли наркодиспансер. Старушка жалуется, говорит, беспредел по дворам и прямо на улицах, как в девяностых. Алкоголики спят в песочницах, детишки играют шприцами и битым стеклом. Это для глубинки как раз не странно. Странно то, что местные бездействуют.

— Понятно. То есть ты и их тоже работать научишь? — Станислав с легкой тревогой наблюдал за действиями Гурова. — Куда ехать, что за город?

— Онейск. Слышал о нем что-нибудь?