Коннектография

Мегарегионы — это не монолитные образования, а скорее то, что ученые называют «композитными империями»: у них есть номинальная центральная власть, но при этом провинции пользуются правами широкой автономии. Римская, Византийская и Османская империи были огромными, могущественными и богатыми и одновременно политически и культурно раздробленными. Безусловно, даже слабый регионализм — отличное противоядие от империализма. Если одной из причин начала военных действий становится завеса неопределенности, окружавшая потенциальных противников (как накануне Первой мировой войны), то прочные региональные объединения, устойчивые к внешним манипуляциям, способны ее нивелировать.

Такие региональные содружества гораздо крупнее, сплоченнее и сильнее, чем неформальные культурные сообщества, описанные профессором Гарвардского университета Сэмюэлем Хантингтоном в книге The Clash of Civilizations29. Католики могут смотреть в сторону Рима, православные — Москвы, но они не выступают единым геополитическим фронтом. Чем больше насилия совершают радикальные группировки во имя ислама, тем разобщеннее становится исламский мир. Достаточно посмотреть на контролируемые ИГИЛ территории и его беспрестанные атаки на суннитские режимы на Ближнем Востоке. Внут­ренние разграничительные линии между ИГИЛ и другими исламскими группировками более кровавые, чем границы с внешними соседями.

Ситуация в экономически интегрированных мегарегионах гораздо стабильнее. В Североамериканский союз входят страны, принадлежащие к западной и романской культуре; ЕС успешно охватывает части арабской, христианской и тюркской цивилизаций. Сфера влияния Китая простирается на страны Юго-Восточной Азии с собственной культурой, вторгаясь на территорию господства древних японской и корейской цивилизаций и проникая в страны с православной и тюркской культурой. Как и прогнозировал Фернан Бродель в своих фундаментальных исследованиях, регион Большого Средиземно­морья не столько разделен, сколько объединен Средиземным морем. Любой, кто встречал ливанского суннита из Бейрута или коммерсанта из Триполи, знает, что они больше отождествляют себя с историей Финикии и культурой Средиземно­морья, чем с исламом. Цивилизации взаимодействуют гораздо чаще, чем сталкиваются.

СООБЩЕСТВА

Не менее важно понять, как идентичность и лояльность индивидуумов выходят за рамки географии. Здесь лучший пример — этнические диаспоры. Исторически связи диаспоры всегда были улицей с двусторонним движением: передача культурных традиций со стороны родины и денежные переводы в обратном направлении. В 2014 году общая сумма таких переводов составила 583 миллиарда долларов, и это довольно веское основание для анализа того, как диаспора может стать агентом изменений на исторической родине. Нынешние диаспоры — это нескончаемый разнонаправленный поток финансов, коммуникаций и политического влияния, пересекающий десятки национальных границ: китайцы — это не только Китай, индийцы — не только Индия, бразильцы — не только Бразилия.

Нанесение на карту сети диаспор показывает, насколько сильным мульти­пликатором они могут быть. Индийская диаспора в Северной Америке, на Ближнем Востоке, в Восточной Африке и Юго-Восточной Азии — это внут­ренне интегрированное коммерческое сообщество (которое я назвал Боллистан), инвестирующее в недвижимость, школы, заводы, золотодобычу по всей территории бывшей британской колониальной империи без всяких указаний из Индии. Надо сказать, правительства все чаще используют связь с диаспорами как источник лояльного, долгосрочного капитала. Индия, Израиль и Филиппины предлагают финансовые продукты (например, инфраструктурные облигации, предназначенные для финансирования конкретных проектов и имеющие прозрачную систему контроля их реализации) специально для членов своих диаспор. В то же время сейчас наблюдается массовое возвращение людей на родину в связи с существенным улучшением там качества жизни. Эти люди, получив за границей образование и опыт, обеспечивают в страну приток мозгов и выступают как движущая сила инноваций, привнося западные идеи в более консервативные общества и разбавляя традиционную структуру управления. Действительно, представители диаспоры играли видную политическую роль в жизни каждой из этих и многих других стран.