КОННИЦА БЕХТЕРЕВА

Во–вторых, в регистратуре установили компьютер. Теперь–то уж прежнему распиздяйству не бывать. Раньше подходил и получал свою Клинопись, а теперь хрен. Сначала ты покажешь документы, потом регистраторша набьет все в компьютер, вылезет распечаточка–талон, а уж потом она пойдет за Клинописью.

Регистраторша одна, тут уж или — или. Фонды не резиновые: либо талон, либо напарница. Сидит с лицом непроницаемого дятла, ее пальцы в деловитой судороге дрожат и зависают над каждой буквой, потом тюкают.

В третьих, конечно, бахилы. Пять рублей. На что бахилы, если с утра идет чудовище, в шубе–пальто, без бахил, на работу? Распространяет тлен самим фактом своего появления, топочет уличными тумбообразными ножищами–сапожищами? С порога торгует солями из Мертвого моря, с порога же советует пить при гнойном отите абстрактную траву?

Ходок

Я сильно подозреваю, что Больница Володарского — гиблое место, истребительное лечебно–карательное учреждение. Я точно не знаю, но первое впечатление составилось именно такое. Однажды я зашел туда в поисках трудоустройства и сразу вышел.

И расположена она в неприятном соседстве: там баня, травматологический пункт, какой–то магазин — короче, все очень страшные места.

И вот я увидел душераздирающую картину.

По ступеням аптеки медленно поднимался каторжанин, временно эту больницу покинувший. Он проделал длинный путь. Он передвигался на костылях, одна его нога была изогнута примерно в коленном суставе, но в обратную сторону, и завязана стопою в тряпочку. Пациент был одет в огородном стиле и страдал запущенной асфальтовой болезнью. На лице его главенствовал фиолетовый цвет. Коленками назад, он поднимался в аптеку подстреленным кузнечиком. Костыли мягко стучали с интервалом в полторы минуты.

Едва он начал протискиваться в двери, аптека взорвалась.

— Вчера! Вчера сидел до одиннадцати! — завопили из–за стекла. — Нельзя входить!

Но он протиснулся, делая вид, что это не ему говорят, а может быть, даже мне.

Побежали за несуществующей охраной. Кузнечик добрался до центра зала и закричал в ответ:

— Меня ребята, ребята послали!

Я сразу ему поверил, что это он не себе, потому что он достал тридцать рублей, сумму немыслимую в данной инкарнации.

Ему быстро дали три бутылочки боярышника и велели не сидеть, а уйти навсегда, иначе боярышника ему больше не отпустят. Понимающе кивая, он взмахнул костылями и двинулся к выходу. Мыслями он был уже не в аптеке.

Вот я о чем думаю: что происходит с теми, кто его послал? Какие они?

Зеркало треснуло

Гинекология.

Доктор вразвалочку колесит по коридору и встречает каталку. На каталке — знакомое лицо.

И доктором овладела задумчивость.

Куда и зачем?

Вроде бы влагалище уже ремонтировали, и совсем недавно.

Ему отвечают:

— Снова! Теперь жопу разрезала!

Любопытство достигает солнечного градуса. Дело было так. Женщине действительно отремонтировали влагалище, и она попросила у медсестры зеркальце, чтобы посмотреть, как там у нее и что.

Какая на это бывает реакция? Естественная. Нет!

Нечего там смотреть.

И зеркальца не дали.

Тогда клиентка, вернувшись в палату, сняла со стены огромное круглое зеркало. Положила его на две табуретки и взгромоздилась толстой жопой.

Ну и…

Неодолимая сила

Мне прочитали отрывки из официального документа, вывешенного в больнице, где я когда–то работал.

Некоторые моменты запомнились. Вообще, марксизм–ленинизм не стоит на месте, ибо все, что развивается, это он и есть.

Первым делом выяснилось существование ВОЗМЕЗДНЫХ услуг.

Так отныне называются услуги платные.

Возмездная будет услуга или безвозмездная зависит от того, ПРОСТАЯ она или СОСТАВНАЯ.

Ну и дальше, как полагается в юридических документах на тему гарантий: администрация, дескать, не отвечает за войну, землетрясение, белую горячку и прочие стихийные вещи.

Наша администрация не несет ответственности в случае НЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ.