Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн

Говорят, этот конь был редкостной величины, пунического (то есть пурпурного) цвета, крутошеий, с пышной гривой и далеко превосходил других иными конскими статями. Но добавляют, будто этот конь имел столь несчастливую судьбу, что тот, кто владел им, лишался всего добра и погибал вместе с домочадцами. Итак, вначале был отвратительным образом казнён уже упомянутый Гней Сей, (первый) владелец коня, приговорённый к смерти Марком Антонием, который стал позже триумвиром по устройству республиканского строя; тогда же консул Корнелий Долабела, привлечённый славой этого коня, по дороге в Сирию заехал в Аргос и, воспылав желанием иметь его, купил за 100 000 сестерциев; но и сам Долабела во время гражданской войны был осаждён в Сирии и убит; затем этого коня увёл Гай Кассий, обложивший Долабелу в Сирии. Хорошо известно, что впоследствии этот Кассий, когда его сторонников одолели, а войско разбили, умер жалкой смертью; одержавший победу над Кассием Антоний, после гибели первого, отыскал того знаменитого коня; завладел им, сам же был побеждён и, покинутый всеми, закончил свою жизнь неподобающим образом. Отсюда возникла и вошла в обиход пословица о злополучных людях: «Тот человек имеет коня Сея» (17, с. 26—27).

Некоторые из римских императоров были очень эксцентричны в своём отношении к лошадям. Многим хорошо известна история, рассказанная Транквилом, как Гай Калигула (37—41 гг.), питавший особую страсть к скачкам, обедал и ночевал в конюшне, а своему коню «Быстроногому» приказал выстроить стойло из мрамора и ясли из слоновой кости и даже потребовал у Сената сделать жеребца консулом (135, с. 125).

Любимцем императора Верра (161—169 гг.), был конь по кличке «Крылатый». Юлий Капитолии пишет:

«Он клал в ясли этому коню вместо ячменя изюм и орешки и приказал покрывать его окрашенным в пурпур военным плащом и в таком виде приводить его к себе в Тибериев дворец. Когда этот конь пал, он соорудил ему гробницу на Ватиканском холме» (14, с. 52).

Рис. 33. Римские: катафрактарий (слева) и скутарий. II-III вв.

Забавный случай поведал нам Флавий Вописк. В одном из походов против некоего степного племени в числе прочей военной добычи оказался конь. С виду он был неказист, но, по словам пленных, мог пробежать в день 100 миль, и бежать таким образом на протяжении 8—10 дней. Солдаты были уверены, что лошадь возьмёт себе император Проб (276—282 гг.), возглавлявший эту экспедицию, но тот сказал: «Этот конь скорее подходит для воина, думающего о бегстве, чем для храбреца», — и приказал кинуть жребий. Жребий падал три раза на имя Проб, а поскольку в армии было много воинов с таким именем, коня, так и не решив, кому из них повезло, солдаты всё же присудили императору (14, с. 302).

На этом мы закончим рассказ о кавалерии античного мира и приступим к рассмотрению её дальнейшего развития в Средние века.

ГЛАВА 4. Конница средних веков

ВИЗАНТИЯ И ЕЁ ПРОТИВНИКИ

В начале V в. серьёзным противником Римской и Византийской Империй были гунны — конгломерат степных народов, мигрировавших на запад. Толчок этой миграции дали племена хунну, непосредственно граничившие с Китаем и потерпевшие от него поражение. Затем, по мере продвижения, к ним присоединялись покорённые народы иного происхождения (295, с. 170; 204 т. 1, с. 346-350).

Античные писатели часто изображали гуннов звероподобными существами. Объяснить такое отношение можно только страхом перед ними. Более объективно о гуннах пишет Марцеллин:

«Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги — козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения, зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьёзных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях. Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуются случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают всё, что попадается на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Лёгкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство».

«Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабжёнными искусно сработанными наконечниками из кости, а, сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами, и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком» (69, с. 491—492).