Консервативный вызов русской культуры - Русский лик

Дмитрий Балашов отдал и на этот раз свой голос правде. Как пишет в небольшой вступительной статье В.Д.Янин: "Достоверность повествования Дмитрия Балашова зиждется на сочетании несомненного художественного таланта автора и пытливого ученого. Известный фольклорист, знаток народного быта, Дмитрий Балашов тщательно исследовал все источники по истории Новгорода письменные и археологические. Он в курсе старых и новых концепций русской истории, анализ которых дает основу его собственного видения прошлого, нигде не вступающего в противоречие с известными сегодня русскими древностями". И дальше замечает очень точно: "Она (книга. - В.Б.) может показаться произведением совершенно нового жанра. Ее действительными героями оказываются не те вполне конкретные люди, которые действуют, размышляют, страдают, радуются, говорят в романе, а представленные этими людьми исторические категории: Новгород, Москва, боярство, ремесленники, холопы, крестьяне, церковь, искусство. Однако необычность жанра книги сродни обычности древнейшего жанра русской литературы - летописания, в котором главным героем является сам процесс исторического развития".

И потому он видит субъективно неприятные черты характера Ивана III, и видит всесильное, не такое уж доброе торговое могущество Марфы Борецкой. Не случайно один из новгородских бояр в начале романа говорит, что "Марфа уже и все Белое море под себя забрала. Торопитце!".

Да, сумела Марфа в какой-то момент оказаться выше своих эгоистических интересов, отдать спасению народа все: себя, детей, имущество свое, как испокон веку поступали лучшие русские люди. Потому и осталась в памяти народной. Но, как и другой более поздний любимый герой Дмитрия Балашова, Михаил Тверской, Марфа Борецкая - фигура заведомо трагическая. Так опять историк вступает в спор с художником. И Михаил Тверской, и Марфа Борецкая, при всей их субъективной притягательности, личном мужестве, высокой нравственности, недюжинном таланте, - были не нужны по объективным закономерностям своей эпохи, оказались или героями преждевременными, как Михаил Тверской, или сторонниками тупиковой, заранее обреченной на поражение сепаратистской идеи развития Руси.

Роман "Марфа-посадница" посвящен одному из важнейших событий русской истории - подчинению Новгорода великокняжеской власти, включению вечевой республики в жесткую централизованную систему Московской Руси.

Автор в подробностях доносит до читателя быт древнего города, его язык, детали одежды, оружия. Он словно бы сам побывал на улицах Нова Города, встречался с Борецкой, хаживал по всем пяти его концам.

Прекрасно передано в этих двух книгах настроение народа перед битвами: одно - перед сражением с иноземцами, другое - неуверенное, а то и скептическое - перед битвой с московским воинством. И пусть новгородцы больше пугали Москву сближением с Литвой, чем действительно с ней объединялись, а москвичи шли на Новгород, как правило, с татарской конницей, но чувствовалось уже ко времени княжения Ивана III - сила и мощь за Москвой.

Балашов не скрывает драматизма событий тех лет, и хотя симпатии его больше на стороне Борецкой, в романе видна обреченность ее дела. Уже на исходе могущество Великого Новгорода, как ржавчина, разъела его аристократическая знать. И гложет многих новгородцев мысль: чем каждому боярину кланяться, не лучше ли одному московскому князю?

Дмитрий Балашов блестяще передает умонастроения простолюдинов, умеет из небольших эпизодов, бытовых сценок вылепить картину мгновенного состояния народа, показать его решающее значение в событиях истории.