Читаем Консерватизм и развитие полностью

В этом плане особого внимания заслуживает более обстоятельная и глубоко продуманная с точки зрения исторической ретроспективы типология, разработанная А. Ю. Мельвилем, который впервые в отечественной историографии подверг глубокому научному осмыслению вопрос об усилении консервативных тенденций в идейно-политической жизни США и ряда других стран Запада. Анализируя исторические и идейные традиции консерватизма в США, А. Ю. Мельвиль выделил три основных направления, по которым шло формирование различных типов консервативной идеологии в этой стране (Мельвиль, 1986, c. 38–40).

Первое направление представляло собой заимствование компонентов классической европейской консервативной идеологии. На протяжении американской истории этот тип консерватизма, называемый автором «социальным», существовал в нескольких различных формах, обслуживающих интересы различных групп американской буржуазии: южной плантаторско-рабовладельческой аристократии XVIII – середины XIX в.; буржуазии, не сумевшей приспособиться к бурным темпам индустриализации и монополизации американского общества в конце XIX в., апеллировавшей к прошлому как эпохе социальной стабильности; буржуазии, взявшей на вооружение в 30–40-е гг. XX в. элементы классического консерватизма, которые составили основу новой формы консерватизма – традиционализма. Требуя невмешательства государства в сферу рыночных отношений, традиционалисты (которых в послевоенный период часто называли «новыми консерваторами») были озабочены социальной и морально-религиозной проблематикой.

Второе направление связано с инверсией классического либерализма в период перехода к государственно-монополистическому капитализму, когда либеральные идеи приобрели консервативное значение, а консервативные постулаты, наоборот, наполнились либеральным. В итоге классическая либеральная идеология свободного рынка приобретает консервативную функцию. На ее основе и формируется специфический американский тип идеологии «рыночного» консерватизма, называемый иногда «твердым индивидуализмом». Этот тип консерватизма зародился после Гражданской войны и широко распространился в 80–90-е гг. XIX в. Из него-то и вышел либертаризм – реакция на реформы «нового курса» со стороны тех буржуазных кругов, которые не могли приспособиться к перерастанию капитализма свободной конкуренции в государственно-монополистический капитализм. Он отражал интересы широких кругов бизнеса, резко противящегося государственному вмешательству в экономическую и социальную сферы. А. Ю. Мельвиль называет этот тип «экономическим консерватизмом». Среди его идеологов в США – Ф. Хайек, Л. Мизес, М. и Д. Фридманы и др.

Третье направление представляет собой реакцию на кризис в 70-е гг. XX в. господствующих форм американского либерализма, его идеологии и социально-экономической политики. Одним из выражений этой реакции стало новое консервативное течение – неоконсерватизм. Его сторонники, признавая необходимость вмешательства государства в экономику и принятия им на себя целого ряда социальных функций, требовали ограничения и сокращения вмешательства. Формированию этого типа консерватизма, по мнению А. Ю. Мельвиля, способствовали следующие внутренние факторы: несостоятельность либеральных и экономических концепций, которые были развеяны массовыми движениями протеста 60-х и кризисами 70-х гг. XX в.; растущее разочарование американцев в политике либералов, что нашло свое проявление в недовольстве «государством всеобщего благоденствия», войной во Вьетнаме, Уотергейтом, скандалами вокруг ФБР и ЦРУ и т. п.; политический спад левого радикализма, кризис в движении «новых левых», не способных предложить позитивную программу социального переустройства. Все это привело к усилению влияния альтернативных – консервативных концепций и настроений.

Автор обращает внимание на то, что в политической идеологии неоконсерватизма важное место занимает теория «революции растущих притязаний» (рост социальной и политической активности масс), которая рассматривается как эксцесс демократии, угроза социальному статус-кво.

А. Ю. Мельвиль делает акцент и на отличии неоконсерваторов от традиционалистов и либертаристов: первые главное внимание уделяли вопросам внешней политики и международных отношений. В частности, в 1980-е гг. это проявлялось в стремлении администрации Р. Рейгана вернуть США на позиции «державы номер один», которые были утеряны ими ранее (там же, c. 48).

Перейти на страницу:

Похожие книги

21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

В своей книге «Sapiens» израильский профессор истории Юваль Ной Харари исследовал наше прошлое, в «Homo Deus» — будущее. Пришло время сосредоточиться на настоящем!«21 урок для XXI века» — это двадцать одна глава о проблемах сегодняшнего дня, касающихся всех и каждого. Технологии возникают быстрее, чем мы успеваем в них разобраться. Хакерство становится оружием, а мир разделён сильнее, чем когда-либо. Как вести себя среди огромного количества ежедневных дезориентирующих изменений?Профессор Харари, опираясь на идеи своих предыдущих книг, старается распутать для нас клубок из политических, технологических, социальных и экзистенциальных проблем. Он предлагает мудрые и оригинальные способы подготовиться к будущему, столь отличному от мира, в котором мы сейчас живём. Как сохранить свободу выбора в эпоху Большого Брата? Как бороться с угрозой терроризма? Чему стоит обучать наших детей? Как справиться с эпидемией фальшивых новостей?Ответы на эти и многие другие важные вопросы — в книге Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века».В переводе издательства «Синдбад» книга подверглась серьёзным цензурным правкам. В данной редакции проведена тщательная сверка с оригинальным текстом, все отцензурированные фрагменты восстановлены.

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное