Консерваторы. Без либералов и революций

Старый легитимизм умер, он принадлежал новой истории, и погоня за его восстановлением есть погоня за призраком. Монархии нового средневековья не будут формалистически-легитимистическими монархиями. В них принцип социального реализма будет преобладать над принципом юридического формализма. Окружать монархию будут не сословия, а социальные и культурные профессии в иерархическом строении. Но власть будет сильной, часто диктаторской. Народная стихия наделит избранных личностей священными атрибутами власти. Принудить народ к монархии нельзя будет, народ реально-жизненными путями сам будет решать формы правления в зависимости от своих верований. Но такого рода «народный суверенитет», который в известном смысле всегда существовал, не означает демократии. Во всяком случае, вопрос о формах власти нужно считать проблематическим и второстепенным.

Будущие общества будут, конечно, трудовыми обществами. В основу их будет положен принцип труда духовного и материального, не бескачественного труда социалистов, а качественного труда. Такова всегда была христианская идея. Слишком большой досуг и праздность привилегированного слоя новой истории прекратятся. Аристократия сохранится навеки, но приобретет более одухотворенный характер, будет скорее психологической, чем социологической категорией. Жизнь станет более суровой и бедной, блеска новой истории более не будет.

Наступают времена, которые потребуют огромного напряжения человеческого духа, огромного труда. Должно будет выработаться особого рода монашество в миру, особого типа монашеского ордена. Будет поставлена проблема о религиозном смысле и религиозном освящении труда, который не хотела знать новая история, так как стремилась освободить человека и классы от бремени труда. Самый труд должен быть понят как творчество. Капитализм и социализм механизируют труд, и потому проблема труда для них не существует. Ограничение потребностей и большая напряженность труда всех классов общества характерны для нового исторического периода. Только так сможет существовать обедневшее человечество. Внутренне же центр тяжести жизни должен быть перенесен со средств жизни, которыми так долго были исключительно поглощены люди новой истории, на цели жизни. Это есть обращение к самой жизни, к ее внутреннему содержанию, а не к проецированию жизни вовне, во времени, в будущее. Идея «прогресса» будет отброшена как закрывающая истинные цели жизни. «Прогресс» прекратится с окончанием новой истории. Будет сама жизнь, будет творчество, будет обращение к Богу или к диаволу, но не будет «прогресса» в том смысле, в каком одержим был этой идеей XIX век. Необходимо остановить ускоряющееся движение времени, влекущее нас к небытию, получить вкус к вечности. Но наряду с этим будет действовать и воля к расширению власти фиктивной цивилизации, будет действовать и антихристов дух.

* * *

Характерным для нового средневековья мне представляется еще то, что в нем большую роль будет играть женщина. Исключительно мужская культура истощила и подорвала себя. И в последние годы великих испытаний женщина начала играть огромную роль, она оказалась на большей высоте. Женщина более связана с душой мира, с первичными стихиями, и через женщину мужчина приобщается к ним. Мужская культура слишком рационалистична, слишком далеко ушла от непосредственных тайн космической жизни, и возвращается к ним она через женщину. Женщины играют большую роль в религиозном пробуждении нашего времени. Женщины предназначены быть женами-мироносицами.

Увеличение роли женщины в грядущий исторический период совсем не означает продолжения женского эмансипационного движения Нового времени, которое стремилось уподобить женщину мужчине и повести женщину мужским путем. Это было антииерархическое, уравнительное движение, отрицавшее своеобразную качественность женской природы, вечную женственность. Мужское начало должно владеть женским, а не быть в рабстве у него, как часто бывало в новой истории, например во Франции. Не эмансипированная и уподобленная мужчине женщина, а вечная женственность должна играть большую роль в грядущий период истории. Это связано будет с кризисом стихии рода и родовой семьи, который составляет глубокую подпочву переживаемого мирового кризиса. Христианство не может осуществить своих упований в стихии рода, в той рождающей стихии, которая обращена к дурной бесконечности сменяющихся поколений. Основная проблема жизни и есть проблема преображения пола, просветление женственной стихии, претворение энергии рождающей в энергию творящую. Естественный род старого Адама должен быть претворен и преображен в духовный род нового Адама. Это связано с раскрытием мистического смысла любви, любви преображающей, обращающей не ко времени, а к вечности. Тут мы выходим из берегов новой истории, из ее рационального дня и вступаем в мистическую ночь средневековья. К этой теме нельзя прикасаться словами новой истории.