Конский волос

Она собралась было уже идти домой, как кто-то окликнул ее по имени. Это была Кира Борисовна Авдеева.

– Значит, опять? – спросила она.

– Что опять? – не поняла Сапфирова.

– Ну, странный несчастный случай.

– Не совсем, – задумчиво ответила Сапфирова. – Вы в курсе про лестницу и гвоздь?

– Да, да, – закивала Авдеева. – Я слышала ваш разговор с Сорокиным.

– Подслушивать нехорошо, – мягко укорила ее Таисия Игнатьевна.

– Ну так уж и нехорошо, – задорно рассмеялась девушка. – У нас журналистов это в крови. Я могу что-нибудь выяснить до приезда следователя?

– Нет, – покачала головой Таисия Игнатьевна. – Ложитесь-ка лучше спать, утро вечера мудрее.

На прощание она сказала Авдеевой:

– Как бы то ни было, а теперь у следователя Макушкина появились веские основания для расследования. Ну ладно, Кира Борисовна, давайте расходиться, а то мы так никогда болтать не закончим. Мне нужно многое обдумать, а вам желаю приятных сновидений.

– До завтра, – произнесла Авдеева и растаяла за поворотом дороги.

Глава 17 В свете новых фактов

– Я так и знал, – с досадой воскликнул Ермолкин, выслушав доклад Макушкина, – что эта полянская история будет иметь продолжение.

Они снова были вчетвером, только на этот раз сидели в кабинете Дудынина.

Владислав Анатольевич привычно широкими шагами мерил кабинет, остановившись рядом с прокурором он глухо спросил:

– Ну и что же из всего этого вытекает?

– Вы слышали не больше, чем я, – пожал плечами Ермолкин. – Вы что, не можете мыслить самостоятельно?

– Могу, – обиделся Дудынин и снова заходил по кабинету.

Три дня следователь Макушкин и лейтенант Скворцов провели в Полянске, пытаясь выяснить, кто и зачем подстроил падение с лестницы. Первым делом с лестницы были сняты отпечатки пальцев, но до этого злополучную виновницу падения перелапал уже почти весь Полянск. Дальше Макушкин предпринял следующие шаги: сперва он попытался выяснить когда последний раз пользовались лестницей. Это ему удалось. Михаил Лазаревич Михайлов безапелляционно заявил, что лазал по ней наверх накануне несчастья. Далее Макушкин спросил, когда мог появиться гвоздь? На этот вопрос никто не смог ответить даже приблизительно. По словам строителей доски здесь лежали давно и пока в них не было надобности. Поэтому никто не разглядывал, есть там гвозди или нет. Затем Макушкин попытался установить, когда и кто мог подпилить ступеньку? Он пришел к выводу, что вероятнее всего это случилось в ночь с четверга на пятницу. Кречетова не было дома и любой мог свободно зайти на территорию дома в его отсутствие.

Макушкин представил присутствующим план Полянска, где красным кружком был обведен строящийся дом. Из этого плана явствовало, что застраивающийся участок расположен первым, если считать со стороны леса.

– Какой ближайший дом примыкает к нему? – задал вопрос прокурор.

– Ближайший дом сейчас пустует, – сообщил следователь. – В следующем за ним доме живут супруги Морозовы.

– Значит, Морозовы, – зловеще протянул прокурор.

– Ну, а как насчет возможности? – протянул Дудынин.

– Согласно показаниям Кречетова и Сорокина они уехали на рыбалку в половине одиннадцатого. После их отъезда путь был свободен.

– А когда они вернулись? – спросил Дудынин.

– Сорокин часа в два ночи, а Кречетов уже под утро. Потом он сразу лег спать.

– Но я думаю часть жителей можно вычеркнуть из списка подозреваемых, – высказал предположение Дудынин. – Наверняка они смогут доказать, чем занимались вечером. Я думаю, что пожалуй, у большинства найдутся свидетели, которые подтвердят, что тот или иной человек не выходил из дома, скажем, с половины одиннадцатого вечера до девяти утра.

– Вы, как всегда, ставите телегу впереди лошади, – поморщился прокурор. – Прежде, чем исключать кого-нибудь из числа подозреваемых, нужно определиться кого туда включать.

– Что вы имеете в виду? – не понял Дудынин.

– Я имею в виду, – терпеливо разъяснил прокурор, – что сначала нужно определиться относительно того, на кого готовилось покушение и выяснить мотивы, побудившие преступника пойти на столь опасный шаг. Я говорю опасный, потому что его могли увидеть.

– Нельзя ли покороче? – устало осведомился Дудынин.

– На вас не угодишь, – ощетинился прокурор. – То вы не понимаете, а когда начинаешь объяснять, снова недовольны.

Дудынин счел за лучшее промолчать. Он умел вести себя дипломатично.

– Так вот, – наставительно поднял палец Ермолкин, – давайте подумаем против кого замышлялось преступление. Ваше мнение, Еремей Галактионович? – обратился он к следователю.

Макушкин поправил очки.

– Я думаю, Олег Константинович, что покушались на Кречетова.

– Аргументы?

– Ну, во-первых, кому нужен этот Бобриков, а во-вторых, всем было известно, что Кречетов собирался облазить весь дом. Я думаю, – уверенно заключил Макушкин, – двух мнений здесь быть не может.

– А вот и ошибаетесь, – торжественно произнес прокурор. – Пока нельзя стопроцентно утверждать, что предполагаемая жертва Кречетов.

– Почему? – спросил Макушкин.

– Потому, что у нас нет доказательств, – просто ответил Ермолкин.