Консолидация

— Это добровольная игра, — пояснила она. — Мы можем прерваться в любой момент. Может, мне хочется остановиться сейчас. — Снова бесшабашность или нечто иное?

Она вздохнула, скрестив руки:

— Наверху случилось что-то плохое. Я видела что-то плохое. Но не вполне уверена, что именно. Зеленое пламя. Туфля. Все спутано, будто в калейдоскопе. Приходит и уходит. Чувство такое, будто я принимаю чьи-то чужие воспоминания. Со дна колодца. Во сне.

— Чьи-то чужие воспоминания?

— Моя очередь, — она взглядом предостерегла Контроля. — Что делает ваша мать?

— Это секрет.

— Еще бы, — окинула она его оценивающим взором.

Закончил он сеанс вскоре после того. Усталая, да в своей комнате, она стала, по его мнению, не столько менее щетинистой, сколько почти чересчур расслабленной. Да и что такое, кстати, истинное сопереживание, как не умение порой отвернуться, оставив человека в покое?

Она озадачивала его, открывая себя все с новых сторон, о существовании которых Контроль и не подозревал, которых и не существовало в биологе, известной ему по досье и стенограммам. Словно сегодня он говорил с кем-то более юным, более беззаботным, а еще — более уязвимым, если бы он надумал этим воспользоваться. Может, потому что он вторгся на ее территорию, когда она была больна — а может, зачем-то примеряла характеры. Отчасти ему недоставало более дерзкой и задиристой Кукушки.

Следуя обратно через кордоны безопасности, минуя сфабрикованные портреты и фотографии, он отметил, что она хотя бы призналась, что часть ее воспоминаний об экспедиции осталась неприкосновенной. Это уже своего рода прогресс. Но все равно это кажется слишком медленным, то и дело возникает ощущение, что все происходит чересчур неспешно, а он тратит чересчур много времени, чтобы понять. Тикающие часы, которых ему не видно, и увидеть по-настоящему попросту не в его власти.

Однажды ее портрет украсит стену. Когда субъект еще жив — приходится ли ему для этого позировать, или их репродуцируют с фотографий? Придется ли ей рассказывать какие-нибудь домыслы о своих похождениях в Зоне Икс, даже не располагая полными воспоминаниями о случившемся на самом деле?

015: СЕДЬМАЯ БРЕШЬ

В осадочных наслоениях были погребены и фотографии. Множество снимков маяка под разными углами, несколько фото из разных экспедиций, но еще и репродукции старинных дагеротипов, сделанных, когда маяк только-только построили, вкупе с гравюрами и картами. Топографической аномалии тоже, хотя и в меньшем количестве. Среди них был и второй экземпляр одной из фотографий, висевших на стене напротив стола, — почти наверняка фотографии, виденной биологом. Черно-белый портрет последнего смотрителя маяка Саула Эванса с помощником слева, а справа, в тени, пригнувшись, перебирается через попавшие в кадр валуны худенькая загорелая девочка, чье лицо наполовину скрыто капюшоном куртки. Какие у нее волосы — черные, каштановые или белокурые? По нескольким видимым прядкам не скажешь. Одета в практичную фланелевую рубашку и джинсы. От фото веет зимой, трава на заднем плане пожухлая и редкая, волны, виднеющиеся за песчаным пляжем, усеянным валунами, увенчаны холодными гребешками. Местная девочка? Одна из множества. Может быть, никогда не удастся узнать, кто это. Забытый берег — не лучшее место для жизни, если тебе хочется попасть в данные переписи населения. Было довольно трудно хоть вчерне установить, кто пропал без вести из-за Зоны Икс.

Смотрителю маяка было под пятьдесят или чуть за пятьдесят, но служить на этом посту разрешается только до пятидесяти — значит, меньше. Обветренное лицо, как и следует ожидать, бородатое. Капитанская фуражка, которую он носил пару лет службы в морском торговом флоте. Сколько Контроль ни разглядывал этого человека, интуиция почти ничего не могла подсказать. Вроде бы любил ходить, говорить банальности, словно годами из кожи вон лез, разыгрывая из себя сперва твердокаменного священника, чьи проповеди жгли геенной огненной, а потом смотрителя маяка — как раз такого, какого все и ожидают увидеть. Таким образом можно стать невидимкой, знал Контроль по опыту своих немногочисленных полевых операций. Стань типажом, и никто тебя не увидит. Параноидальная мысль: маскировка — лучше и быть не может. Но маскировка для чего?

Фото сделал член «Бригады познания и прозрения» месяцев за шесть до Явления, породившего Зону Икс. Оно стало единственным фото Саула Эванса, имеющимся у них в распоряжении, не считая снимков, сделанных лет за двадцать до того, прежде чем он сошел на берег. Когда граница снизошла, фотограф пропал без вести.

Под вечер у Контроля сложилось впечатление, что он не сдвинулся почти ни на шаг — просто дал себе передышку от владычества Южного предела, хотя даже она была прервана (снова) звуком столкновения его восстановленной баррикады из стульев с кем-то, оказавшимся на поверку Чейни — целеустремленно перегнувшимся через нагромождение мебели, чтобы заглянуть за угол.

— …Привет, Чейни.

— Привет… Контроль.