Консольные войны

Он пытался не поддаться всеобщему ажиотажу, но все-таки прочувствовал на себе особенную энергетику, которая было столь ощутима на пресс-конференции Nintendo и которую он хорошо помнил по временам работы в Mattel: острое ощущение ожидания чего-то необыкновенного, любопытство, разлитое в воздухе, и, конечно, аплодисменты, которые быстро превратились в громовые, когда Питер Мэйн, вице-президент по продажам и маркетингу в Nintendo of America, поднялся на подиум. Мэйн, лысеющий человек с магнетическим взглядом, в круглых, ленно-новских, очках, бесстрастно успокоил толпу и представился. — В ближайшем будущем нас ждет множество потрясающих вещей, о которых мне не терпится вам рассказать, — начал Мэйн с места в карьер. Как и Калински, Мэйн был превосходным оратором, но совсем в другом смысле. Когда говорил Калински, он словно переносил слушателей в раздевалку, чтобы произнести зажигательную речь, когда же говорил Мэйн, он словно переносил слушателей в паб на пару кружек пива. Один был тренером, другой был барменом.

После обильной рекламы успехов Super Famicom в Японии Мэйн бесстрастно ответил на вопрос, который у всех крутился на языке, объявив, что Nintendo выпустит свою 16-битную систему в Америке в конце этого года. Затем он сказал, что 1990 год был очередным рекордным годом для Nintendo: было продано 7,2 миллиона NES и миллионы игр к ней, выручка от продаж в США превысила 4,3 миллиарда долларов. Но все же, несмотря на столь поразительные цифры, Мэйн Признал, что Nintendo обманула ожидания аналитиков.

— Мы были недалеки от этой цифры, — объяснил он. — Никто из нас не мог предсказать, что в июне начнется война в Персидском заливе, возникнет экономическая нестабильность, вытекающая из текущей рецессии и общего воздействия этих двух внешних сил.

Калински на мгновение насладился иронией в словах Мэйна, который обвинял Войну в заливе в неутешительных объемах продаж, учитывая, что журналисты уже начали называть эту войну «первой нинтендовской» за ее похожее на видеоигры медийное освещение.

Мэйн ловко прошелся по финансовым данным и принялся говорить о смелых планах Nintendo по расширению — и без того крупного — присутствия в поп-культуре. Мультфильмы компании, которые шли по телевизору во время, когда дети возвращались домой из школы, пользовались гигантским успехом (их смотрело более 40 миллионов зрителей в неделю), и Nintendo уже запустила в работу кино по мотивам Super Mario Bros., выделив на это большой бюджет, — выход фильма был намечен на 1992 год. После того как Мэйн закончил говорить о неуклонном расширении Nintendo, он стал отвечать на вопросы собравшихся. Первый же человек спросил, не пытается ли Nintendo стать новой Disney и как скоро от них стоит ожидать собственную линейку тематических парков. Питер Мэйн, который верил, что пределом может быть только небо, не стал отрицать подобную возможность.

— Ценность персонажей вроде Марио очень велика, — сказал он. — И, поскольку мы движемся вперед, вы еще увидите множество их приложений.

Калински, который не мог себе представить, что его дочери будут просить отвезти их в Нинтендолэнд, услышал достаточно. Покинув пресс-конференцию и произнеся зажигательную речь перед сотрудниками Sega, он потратил весь день на изучение различных стендов. Когда у него выдавалась свободная минутка, он наблюдал за тем, как посетители воспринимают стенд Sega. Всякий раз, когда кто-то хихикал над разочаровывающим списком игр, пожимал плечами или же называл Columns «тормозной версией Tetris», у Калински было такое чувство, что его били прямо под дых. Но к концу дня он по-прежнему стоял высоко подняв голову и готовый к бою, — в точности как Мухаммед Али.

Той ночью Nintendo решила насладиться своим статусом абсолютного лидера рынка и устроила роскошную вечеринку, на которой выступал певец Кенни Лог-гинс. Во время торжеств Питер Мэйн вновь вышел на сцену, чтобы обратиться к жаждущей аудитории. На этот раз, чувствуя себя комфортно среди коллег, он выступил с речью, столь же гладкой, мягкой и изящной, как и корпоративный черный шелковый жакет, который он надел специально ради этого выступления. На сцене к Мэйну присоединился Говард Линкольн, с шипастым ошейником и со светящимися неоновыми палочками. Головы обоих мужчин были усыпаны праздничными блестками. Оба, смеясь и отбирая друг у друга микрофон, произносили слова благодарности, отпускали шутки и раздаривали призы (включая Chevrolet Geo победителю нинтендовского чемпионата Campus Challenge). После это они пригласили на сцену своего босса Минору Аракаву, у которого была моднейшая прическа и громадные флуоресцентные очки, свидетельствующие о том, что даже он на этот вечер оставил в стороне строгие манеры. Когда диджей поставил хит Hollywood Argyles «Alley Оор», Мэйн, Линкольн и Аракава принялись петь и танцевать. Гром аплодисментов этим трем дурачащимся, ликующим и неуклюжим мужчинам средних лет служил наилучшей демонстрацией абсолютной веры всех собравшихся в то, что Nintendo совершенно неуязвима.