Консорциум

Он похлопал Снежану по плечу:

– Ну, идем, красота неописуемая.

– Идем, – и оба легко встали. Поднялся и Сергей.

– Прощаться, думаю, незачем, – сказал ему Максим, – а «до свиданья» ясно и без слов.

– Конечно.

Женщина и мужчина пошли, не оборачиваясь, Сергей смотрел им вслед, а потом отвернулся. Ветер зашумел посильнее, Сергей вспомнил небо в огромных окнах, капельки дождя на них…

Он подумал о своем «большом Я». Оно рядом, хочешь – ступай. Хочу. Но…

Но пожалуй, еще немного подожду.

– Покой и воля, – сказал он и вслушался в эти слова. Хорошо. Покой – это не смерть, это такая жизнь. Будем жить.

Часть шестая Завершающая…

1

– Постойте, – сказал Максим, остановившись.

Спутники, обернувшись, воззрились на него с удивлением.

– Ты чего, Макс? – спросил Дима.

Тот помедлил, виновато пожал плечами.

– Сам не знаю. Что-то почудилось так странно, будто я в лесу каком-то… ну, ладно, все это чушь. Как, ты говоришь, того парня, что до меня был – Сергей?

– Да. А что?

Максим вновь помолчал.

– Да что-то вспомнил я его, – сказал он и оглянулся. – Как будто это как-то связано. Но как…

У Никонова зазвонил телефон. Старик полез в карман, а Макс все озирался, все смотрел, и чем дольше смотрел, тем отчетливее понимал, что ему хочется туда вернуться. Что-то там есть! Да, не открылось с первого раза, но первый – не последний, даже не второй. А вот сейчас пойду…

– Максим!

Он вздрогнул.

– Что?

Геннадий Тихонович сунул телефон на место, подозвал кивком. Макс подошел.

– Звонил Ярченко, – спокойно, как о чем-то обыденном, объявил Никонов. Впрочем, Максим и не удивился:

– Тот самый?

А вот Дима удивления не смог скрыть:

– Ничего себе! Это он как парламентер, что ли?

– Да нет, – Геннадий Тихонович улыбнулся улыбкой Екклесиаста. – Скорее перебежчик.

Дима присвистнул со значением:

– Даже так?!..

– Нет ничего нового под солнцем, – Геннадий Тихонович вздохнул, и непонятно: то ли с сожалением, то ли с иронией… а вероятно, и с тем и с другим вместе.

– Предлагает встретиться? – спросил Макс.

– Ждет уже, – подчеркнул Никонов.

– Шустрый дядя, – одобрил Дима.

– Отбросов нет, есть кадры, – Никонов подмигнул молодежи. – Ну-с, идемте, он к дому подъедет.

2

Максим догадывался, что внешность журналиста окажется никак не соответствующей слову «отброс», но все же не подозревал, что до такой степени.

Когда они вернулись к дому Никонова, из серебристой «Тойоты» вышел, улыбаясь, дородный лощеный мужчина лет под сорок, одетый не просто щеголевато, но дорого, почти роскошно, а когда он подошел, все ощутили аромат грубовато-изысканного, тонко подобранного парфюма. Дима даже удивленно вскинул брови: в облике спецслужбиста Ярченко выглядел куда скромнее.

– Здравствуйте, – мягким, обволакивающим баритоном произнес тот. – Максим?.. Очень приятно. С вами-то я знаком… по разным поводам, – поклон в сторону Димы и Никонова, – а вас вижу впервые. Весьма рад!

– А мы рады умеренно, – уголком рта улыбнулся Геннадий Тихонович. – Не боитесь, что ваши обнаружат вас?

– Нет, – безмятежно ответил Ярченко.

– Основания?

– Во-первых, я распорядился снять наблюдение за вами. О, разумеется, потом они спохватятся, но потом – для нас уже иметь значения не будет. А во-вторых…

Он помедлил самую малость.

– Во-вторых, они теперь не мои.

– Ах, во-от как!.. – Никонов тоже умел разыгрывать ложное изумление. – И отчего же так? – совсем уже издевательским тоном.

Но Ярченко предпочел этого не заметить.

– Как говорится… – с иронической расстановкой произнес он, – ничего личного, только бизнес. Они проиграли.

Тут Никонов позволил себе желчно усмехнуться:

– Ну, в таком случае, тоже как говорится – пройдемте, товарищ. Прошу!

Поднялись в квартиру.

– Со мной, – предупредил он супругу, хотя ее давно уже можно было ни о чем не предупреждать. Прошли в кабинет… и Максим вдруг с отчаянной скукой понял, о чем будет говорить Ярченко. Он приготовил Консорциуму-1 сюрприз – да только для Максима Полканова в этих интригах никакого интереса уже не было. И делая вид, что слушает, он задумался о своем.

Странной была эта задумчивость. В ней не было хода мысли как таковой, она остановилась возле того места в парке – и превратилась в беспокойное созерцание. Не мог уже Макс отделаться от той точки, и чем дальше, тем больше проникался уверенностью в ней. Да, не вышло с первого раза. Выйдет, со второго, третьего… десятого!

…– перефразируя классику, – соловьем разливался Ярченко, – его слабость есть следствие его силы. Да, он создал систему, в которой стал закрытым центром. Закрылся так, что никому его не найти. Все так. Но тем самым он стал слишком зависеть от меня. Образно говоря, ситуация повернулась так, что в моих руках оказался ключ от гильотины. И мне решать, казнить или миловать.

– У гильотины есть ключ?.. – пробормотал макс.

– Образно, молодой мужчина, я же говорю – образно!..

– И вы решили казнить, – понял Геннадий Тихонович. – Тоже, конечно, образно.