Конспект

— Значит, тебе надо ехать в Киев, может быть два раза, и хорошо, если только два.

Вдвоем с Сережей написали заявление в наркомхоз. Показал Сереже привезенную характеристику.

— На всякий случай захвати с собой. А лучше, чтоб она там не пропала, в заявлении допиши: «Приложение: характеристика с места работы».

На другой вечер я выехал, в Киеве был рано утром и пошел пешком знакомиться с городом. Наркомхоз нашел на улице Воровского, бывшем Крещатике, в большом темно-сером здании почтамта, у входа в который висели вывески и других учреждений. Я слышал, что Киев — красивый город, но первое же беглое знакомство с ним превзошло мои ожидания: красивы не отдельные здания и уголки города, захватывающе красив весь город, а некрасивы только отдельные дома и уголки. Еще не начался рабочий день в учреждениях, продолжил прогулку, вышел к паркам над Днепром, увидел из оживленного городского центра, как контраст ему, заднепровские дали до горизонта и меня охватила та радость, которая возникает под влиянием красоты.

В наркомате тот, к кому мне надо было обратиться, сидел в большой комнате вместе с другими сотрудниками. Молча прочитав заявление и характеристику и не задав ни одного вопроса, он велел мне прийти за ответом в начале сентября, уже не помню — второго или третьего. Я понял, что он ничего не решает. Но почему так долго ждать? Значит, запросит институт. А может быть и еще кое-какие органы? У нас все может быть, как сказал Сережа. Если восстановят, немного опоздаю на занятия, но это неважно — лишь бы восстановили. Хотелось спросить: почему за ответом надо приезжать, разве они не могут ответ сообщить почтой? Но я промолчал, а когда поднялся уходить — услышал:

— Возьмите свое заявление и отдайте (куда — не помню) для регистрации.

Выходит — зря приезжал: заявление можно было отправить почтой.

Ничем не мог заняться — ни рисованием, ни чтением, как после исключения из института, но тогда было подавленное состояние, а теперь – напряженное ожидание, тогда — бродил по городу, теперь — сиднем сидел дома и чтобы убить время, чем мог, помогал по хозяйству, играл с Лизой и Галей в дурака и радовался приходу наших партнеров — Юлии Кирилловны и Кучерова.

Горик готовился к экзаменам в медицинский институт и, устраивая перерывы в занятиях, иногда приезжал к нам. В этом году в городе открыт памятник Т.Г. Шевченко, заложенный, когда Харьков был столицей. Горик рассказал мне, что был на открытии, и только трибуна опустела, а народ еще толпился, рассматривая памятник, он на пари поднялся на трибуну и произнес речь. Конечно, о его выступлении газеты не упомянули.

Горик уже сдает экзамены и после каждого появляется на Сирохинской, но вскоре после обеда уезжает домой, придерживаясь правила: когда сдаешь экзамены, не делай перерыва в занятиях, иначе размагнитишься, станешь откладывать подготовку к очередному экзамену, и останется одна ночь. Лиза обратила внимание на то, что у Горика носки разного цвета.

— Это ты такой рассеянный?

Горик покраснел.

— По рассеянности я их надел, когда шел на первый экзамен. Получил пять и теперь не решаюсь идти на экзамены в других носках.

— И помогает? — спросила Галя.

— Пока помогает — получаю пятерки. Мы дружно плюнули через плечо.

— Сережа, а ты чего не плюешь? — возмутилась Галя.

— Тьфу, тьфу, тьфу! — нарочно погромче поплевал Сережа. — Делать вам больше нечего!

— Горик сдал экзамены и зачастил к нам. Звал меня в парк, в кино, и в ресторан, но мне никуда не хотелось. Заметно было, что и он мается, Ты-то чего переживаешь? Сдал на одни пятерки и еще переживает, — сказала Галя.

— Социальное происхождение, — ответил Горик.

— Так теперь сын за отца не отвечает.

— Вот и проверим как он, — Горик сделал ударение на «он» и ткнул вверх указательный палец, — держит слово.

— Кажется, еще не отменили набор в учебные заведения, исходя из социального происхождения, — сказал Сережа. — Все еще соблюдают пропорции.

Горика в институт приняли. Приехал в отпуск отец, привез черную икру, тарань и фрукты. Наконец, и я выехал в Киев.

Чиновник, у которого я был в прошлый раз, вынимает из лежащей на столе папки какую-то бумагу и, сказав «Возьмите», протягивает ее мне. С удивлением вижу, что это — мое заявление с резолюцией, и еще больше удивлен ее содержанием: я имею право поступать в высшие учебные заведения на общих основаниях.

— Чего вы ждете? Вам не все понятно? У вас есть вопросы? — услышал я голос чиновника и увидел, что все еще стою перед его столом.

— Для поступления в ВУЗ на общих основаниях ваше разрешение не требуется. Я просил не об этом, а о восстановлении. А вы нарочно затянули ответ, чтобы не дать мне даже заново поступить в институт. Издеваетесь?!

— Вы... вы... Как вы разговариваете?!

— Так, как вы того заслуживаете! С вами вообще разговаривать бессмысленно. Напишу о вас Сталину.

Повернулся и пошел к двери.

— Подождите! Вернитесь! — Слышу за собой шаги. — Горелов! — Рука на моем плече. — Да подождите же, задержитесь! Не горячитесь — я же в ваших интересах.

— Ну? — Я остановился.

— Дайте ваше заявление.

— Чтобы вы порвали свою резолюцию? Ну, нет!