Конспекты на дорогах к пьедесталу

В секторе для прыжков в высоту, на стороне, противоположной от старта шестидесяти метров, студенты готовились к экзамену. Через поле тащили стол, стулья, лавочку. Когда-то, когда высотники прыгали способами «ножницы», «перекат» «волна» и в начале освоения «перекидного» ямы для прыжков были из песка. С появлением «фосбери-флопа» песочные ямы заменили натяжными брезентовыми, в которые укладывали матрасы. Появившиеся им на смену толстые маты значительно преобразили прыжковые сектора. В МОГИФКе, построенном в двадцатых годах этого века, песочную яму для прыжков в высоту выгребли и залили цементом, на который сейчас и складывали поролон.

Среди абитуриентов в секторе резко выделялись Андрей Попинко – брюнет с аккуратной причёской гимназиста и русый красавец Виктор Малыгин. Трикотажная майка авоськой висела на первом и плотно обтягивала грудные мышцы второго. Первый знал о втором практически всё и заранее преклонялся перед его талантом и мастерством. Второй увидел первого только что, но вёл себя с ним, как с равным. За спиной Малыгина была служба в армии, пусть формальная, в рядах армейского спортклуба, но всё же официальная. Два года разницы между вчерашним школьником и сегодняшним мобилизованным ощущались не только внешними данными. В стране, где даже хороший шерстяной спортивный костюм был огромным дефицитом, а трусики для выступлений девушки шили сами и из чего придётся, и сами вязали наколенники, напульсники, налокотники и всё остальное с приставкой «на-», фирменная спортивная экипировка и инвентарь, такие как фирменные стрелы для лука, ракетки для настольного тенниса, воланы для бадминтона и далее по бесконечному списку, выдавались только членам сборной страны. Единственная в СССР экипировочная база, местонахождение которой было определено как «где-то в Подмосковье», получала всю эту иностранную «прелесть» под расписку и вела её строгий учёт. Ещё бы! За контракты по поставкам платили иностранцам валютой и из фондов Госкомспорта. Выдача одежды и инвентаря производилась в единственном на всю страну экипировочном центре, расположенном в «Лужниках», под пятиэтажными трибунами стадиона и обязательно в преддверие какого-нибудь важного международного спортивного события. Перед Олимпиадой экипировали всех. Перед чемпионатами мира, Европы, Кубками федераций, универсиадами и тому подобными соревнованиями одевали только конкретные команды или сборные по видам спорта. Мерки на одежду (размах рук, ширину плеч, шага, длину ноги, стопы, объём груди, талии, рост, вес и даже силу кисти для выписки канатов яхтсменам и парусникам) заносили в учётную ведомость, хранили в несгораемых сейфах, подписывали у самого высокого начальства – председателя Госкомспорта. После чего индивидуально подбирали ракетки для тенниса в соответствии с длиной предплечья, а жёсткость шестов – исходя из силы прыгуна. В конкретный день и час спортсменов вызывали в «Лужники», и не дай бог было опоздать на это мероприятие! Доступ в экипировочный центр происходил по заранее утверждённым спискам, составленным начальниками команд или клубов. Ошибки с выданным размером бывали, недостачи – тоже. Зато договориться с начальниками центра о покупке чего-то «леваком» не приходило в голову никому. Чёрную икру можно было красть банками и вывозить за пределы торговых баз. Могли воровать драгоценные металлы и другие полезные ископаемые. Но только не спортивную форму! Потому что каждый спортсмен, доживший до счастливого дня экипировки, уже был героем. Уважение в этом случае останавливало больше, чем страх перед статьёй о расхищении социалистической собственности, что сулила срок по полной – на двадцать пять лет.

Красивая форма Малыгина вызывала здоровую зависть, а вот форма Кашиной, явно купленная у спекулянтов, смотрелась фальшиво. Надеть фирму, да ещё – упаси господи! – с заветными буквами СССР на спине, без заслуженного права носить её считалось чуть ли не святотатством. Хотя каждый, прогрессируя в результатах, рано или поздно покупал себе что-то из импортной формы. Если не маечку или купальник, приятные в носке и скроенные так, что ничего из них не вываливалось, а резинки после десяти стирок не растягивались, если не шиповки, удобные и эстетичные, а не с шипами, торчащими, как клыки саблезубых тигров, если не кепки с козырьками, скрывающими лицо от солнца и не сползающими на протяжении всей марафонской дистанции или долгого матча по теннису, а не с козырьком-импотентом, падающим на лоб блином после первого километра пути, – то хотя бы клюшку, коньки, мяч, весло, лук, колесо для велосипеда, сани для спуска, шину для мотоцикла и прочее, прочее, без чего ни сделать точную передачу, ни рулить, ни грести, ни стрелять, ни скользить нормально не получалось. Оценив это, фирму на «чайниках» осуждали, но желания иметь её не стыдились.