Конспирология бытия (СИ)

Мышление становится всеобщим измерителем; главное "мерило" здесь - понятие, логическая форма всеобщности. В протагоровом и гегелевском положении "мера вещей" относится и к самому моменту измерения, и к суду над вещами в их существовании или несуществовании. Правом на бытие наделяются лишь те вещи, которые оправданы понятием, т. е. имеющие форму всеобщей необходимости.

В итоге и содержание, и существование преимущественно производится мышлением. "Сознание, - говорит Г. Гегель, - по существу своему есть то, что в предметном производит содержание, субъективное мышление, следовательно, принимает в этом самое существенное участие. И это положение доходит вплоть до новейшей философии; так, например, Кант говорит, что мы знаем лишь явления, т. е. что то, что нам представляется объективной реальностью, должно рассматриваться лишь в его отношении к сознанию и не существует вне этого отношения.". В учебниках логики нередко читаем другое - что логическая форма мысли де не имеет отношения к содержанию, поскольку ее удел не истинность, а правильность. Но Гегель, безусловно, прав, указывая, что уже форма мысли (а не только сознательно действующий субъект) сама по себе активна, и, вследствие этого, даже если рассудок не желает вмешиваться в мыслимое содержание, он все равно это делает.

Правда, естествоиспытатель никогда не скажет, что мир произведен его формулой и он, по-своему будет прав, конечно. Но и среди физиков есть большие философы, такие, как А. Эйнштейн, полагающие, что точное знание в некотором смысле промахивается мимо мира самого по себе. Иначе говоря, мир сам по себе в любой степени приближения остается за границей известного, т. е. он по-существу своему всегда трансцендентен: "Я смотрю на картину, - писал А. Эйнштейн, - но мое воображение не может воссоздать внешность ее творца. <...> Человеческий разум не способен воспринимать четыре измерения. Как же он может постичь бога, для которого тысяча лет и тысяча измерений предстают как одно?"; "самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека - это ощущение таинственности. Оно лежит в основе религии и всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке. Тот, кто не испытывал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то, во всяком случае, слепым".

Данным высказыванием А. Эйнштейн разъясняет читателю приведенную им выше замечательную формулу: нет иной Вселенной, кроме Вселенной для нас. Всмотримся в этот эйнштейновский постулат относительности доступного человеку мира. Что же именно постулируется данной формулой? "Вселенная для нас" тут означает: известный человеку мир соразмерен и доступен ему не более, но и не менее, чем позволяет "размах" всего его человеческого существа. При этом как общая предпосылка вводится и подразумевается еще абсолютный, хотя и непостижимый (в "божественных" измерениях) мир.

Итак, имея дело с определенным (и определяемым в принципе, в т. ч. в возможности) существованием, мы должны исходить из двух полюсов реальности - из человека и из соразмерного ему мира.

Соразмерность двух центров неявно намекает на существование третьего элемента - синтезирующего, того, что их объединяет без сводимости к одному из них. Поскольку определенность нашего знания обусловлена одним из двух центров, то "третье" всегда остается также трансцендентным, но оно в этом случае непостижимо не в абсолютном смысле, а только в том специфическом смысле, что оно рационально неопределяемо, хотя и непосредственно знакомо каждому. И это третье наиболее близко человеку, наиболее ощущаемо им как некий способ отношения к миру, как то, в свете чего является сущее. М. Хайдеггер усматривают это "третье" в "присутствии" ("вот-бытии") и, одновременно, в фундаментальном характере "настроения". Не отвергая эту категоризацию, мы склонны также согласиться и с идеей Н. А. Бердяева, что третье, как оно проявляется в субъекте, есть дух, духовное (сверхчеловеческое в человеке, проявляющееся в "любви", "свободе", "творчестве").

Все опыты по нахождению "третьего" в интеллигибельных структурах - примером служат идеи А. Уайтхеда ("вечный объект"), К. Поппера ("третий мир") и т. п. - представляются нелогичными, поскольку в роли "третьего" выступает одна из двух противоположностей. В то же время, по-видимому, прав и А. Бергсон, утверждающий, что человек рационального склада (человек современного европейского типа) должен прорывается к духу через забор рассудочных истин, преодолевая диктатуру рассудка величайшим напряжении всех сил.

Однако, рассудок нельзя считать чем-то лишним. Трансценденция преодолевает границы рассудка, но для этого они вначале должны быть. Рассудок с его определениями - такое же необходимое условие свободы, как, предположим, сила сопротивления воздуха для воздухоплавания.