Константин. Балтийский ястреб

Привычка курить папиросы, доставшаяся мне в наследство от Кости, давала себя знать, и по ходу обеда, когда возникла пауза перед подачей десертов, я зашел в курительную комнату и задымил, задумчиво глядя на занесенные снегом стены Петропавловки и невский лед. Было, о чем подумать. Молодых моряков моя речь затронула, посмотрим, к чему все выйдет в итоге.

Постепенно вокруг меня собралось изрядное количество молодых людей. Сначала осторожно они принялись задавать уточняющие вопросы, я охотно и благосклонно отвечал, так что они вскоре расхрабрились и даже стали моментами спорить со мной. Так что уже через несколько минут у нас образовался то ли морской клуб, то ли стихийный митинг.

Зато стало ясно, что теперь желающих продолжить службу в бригаде канлодок окажется более чем достаточно. Что и требовалось доказать. Про марципаны и горячий шоколад все на время забыли, народу в курительную комнату набилось — не протолкнуться.

— Я буду требовать от вас, господа, готовности драться и, если понадобится, рисковать.

— Жизни не пожалеем за государя и отечество! — прочувствовано заявил слегка покрасневший от выпитого гардемарин. После чего неблагородно икнул и хотел было спрятаться за спинами товарищей, но не успел.

— Ну, нет. России не нужно, чтобы вы гибли за нее. Пусть французы тонут за Бель Франс, да англичане пускают пузыри за «Старую добрую Англию». Ваша же задача — нанести противнику неприемлемые для него потери. Так, чтобы и через сто лет их далеким потомкам икалось при упоминании русских!

— А ежели вверенная мне канонерка будет пробита или затоплена? Под суд отдадут, — резонно заметил начавший лысеть капитан-лейтенант, очевидно, уже умудренный жизнью и оттого знающий, как все устроено.

— Э…

— Позвольте рекомендоваться, Павел Павлович Левицкий!

— Весьма рад, — мы обменялись рукопожатиями. — Так вот, любезный Павел Павлович. Под суд пойдут те, кто будут от боя уклоняться и осторожничать сверх разумного. Бой — не танцы, могут быть потери. Но если мы достанем врага, честь нам и хвала. Тут не до реверансов, господа, тут вопрос чести русского флага и будущего России!

Вечером того же дня довелось встретиться с одним поистине легендарным человеком. Подполковником Эдуардом Ивановичем Тотлебеном. Да-да, тем самым. О том, что он сейчас в Петербурге, я узнал совершенно случайно, причем, как ни странно, от царя. Помня из прошлой жизни, что, по крайней мере, некоторые укрепления на Балтике не соответствуют своему назначению, вплоть до того, что пушки на береговых батареях направлены в сторону от моря, я попросил отца прислать толкового инженера, не связанного с морским ведомством, на предмет проверки.

— Тебе нужен мой флигель-адъютант Тотлебен! — после недолгого раздумья ответил государь. — Толковый инженер, несмотря на молодость. Служил у Шильдера, занимался крепостями в Киеве и на Кавказе. Честен, смел, прям. Или не хочешь, оттого что он немец?

— Погоди-ка, — растерялся я. — Ты говоришь об э… Эдуарде Ивановиче Тотлебене?

— Именно. А что тебя так удивило?

— Он разве не в Дунайской армии?

— Нет. Просился, но перевода еще не было… Так что, берешь?

— Прости, папа, но он нужен в Севастополе. И чем скорее, тем лучше!

— Отчего ж такая торопливость? Ах, да. Ты же уверен, что англичане с французами нанесут удар именно туда… Ладно, будь по-твоему!

И теперь, не побоюсь этого слова, гений отечественной фортификации пришел ко мне, чтобы поблагодарить за протекцию.

— Ваше императорское высочество, — без обиняков начал он. — Не могу выразить, до каких пор простирается моя признательность за ваше великодушное участие. Равно, как и не могу понять, чем оно вызвано.

— Полно, Тотлебен. Я давно слышал о тебе много лестного и, когда понадобился верный человек, сразу же вспомнил.

— Счастлив остаться в памяти вашего…

— Не кричи так громко, — поморщился я. — Я и без того от криков мичманов и гардемарин едва не оглох. Давай лучше без чинов.

— Как прикажете, Константин Николаевич.

— Вот и славно. Теперь слушай. Дел тебе предстоит много. Севастополь с берега совсем не укреплен, и времени, чтобы это исправить, все меньше. Смотри, — я развернул карту нашей черноморской твердыни, — желательно встретить неприятеля в отдалении от города, выдвинув укрепления на впереди лежащую, крайне выгодную местность, вот по этой примерно линии. Но ты на месте еще раз все обдумай и реши. А главное, без промедления принимайся за дело! Дам тебе два письма для князя Меншикова. В первом напишу, что ты человек дельный, и чтобы он тебе во всем помогал. Если так и будет, то второе не понадобится. Но уж коли Александр Сергеевич по своему обыкновению станет умствовать и балагурить вместо того, чтобы делом заниматься, покажешь ему и его.

— И что же в нем будет? — удивился такому повороту Тотлебен.

— Обещание повесить его как собаку!

— Э… не понял… — немного подвис инженер.

— Да ладно, шучу. Все то же самое, но в более решительных выражениях, а также что ты — мой личный порученец! И все, что он услышит от тебя, пусть считает сказанным мною. Вот так-то!

— Благодарю за доверие…