Константин Петрович Победоносцев: великий инквизитор или рыцарь православной монархии?

«Слово „преобразование“ так часто повторяется в наше время, что его уже привыкли смешивать со словом „улучшение“. Итак, в ходячем мнении поборник преобразования есть поборник улучшения, или, как говорят, прогресса, и, наоборот, кто возражает против необходимости и пользы преобразования какого бы то ни было на новых началах, тот враг прогресса, враг улучшения, чуть ли не враг добра, правды и цивилизации… Кредитом пользуется с первого слова тот, кто выставляет себя представителем новых начал, поборником преобразований и ходит с чертежами в руках для возведения новых зданий. Поприще государственной деятельности наполняется всё архитекторами, и всякий, кто хочет быть работником, или хозяином, или жильцом, должен выставить себя архитектором… Мудрёно ли, что лучшие деятели отходят, или, что еще хуже и что слишком часто случается, не покидая места, становятся равнодушными к делу и стерегут только вид его и форму ради своего прибытка и благосостояния… Вот каковы бывают плоды преобразовательной горячки, когда она свыше меры длится… „Не расширяй судьбы своей! — было вещание древнего оракула: — Не стремись брать на себя больше, чем на тебя положено“. Какое мудрое слово! Вся мудрость жизни — в сосредоточении силы и мысли, всё зло — в её рассеянии».

Здесь можно усмотреть и критическое отношение К.П. Победоносцева к результатам правления Александра II, и предостережение современным ему государственным деятелям.

В главе «Вера» обер-прокурор с беспокойством отмечает, что «мы переживаем такое время, когда начинает, по-видимому, оживать давно прошедшее язычество и, поднимая голову, стремится превозмочь христианство, отрицая и догматы его, и установления, и даже нравственные начала его учения; когда новые проповедники, подобно языческим философам древнего века, со злобной иронией обращают к остатку верующих горькое слово: „Вот к чему привело мир ваше христианство; вот чего стоит ваша вера, исказившая природу человеческую, отнявшая у ней свободу похоти, в которой состоит счастие!“ Что же, неужели погибает перед напором древнего язычества „победа, победившая мир, вера наша“? Нет, она остается целой в святой Церкви, о коей Создавший её сказал: „Врата адовы не одолеют её“. Она хранит в себе ключи истины, и в наши дни, как и во все времена, всяк, кто от истины, слушает гласа её. В ней под покровами образов и символов содержатся силы, долженствующие собрать отовсюду рассеянное и обновить лицо земли. Когда это будет, ведает Един, времена и лета положивый в Своей власти».

При этом народная вера не зависит от внешних факторов, и заблуждается тот, кто хочет отнять эту веру у народа во имя мнимой исторической истины, и даже грубая вера благотворнее просвещённого неверия.

«В массе религиозное представление, религиозное чувство выражается во множестве обрядностей и преданий, которые с высшей точки зрения могут казаться суеверием и идолослужением. Строгий ревнитель веры возмущается, негодует и стремится разбить насильственной рукой эту оболочку народной веры, подобно тому, как Моисей разбил тельца, слитого Аароном по просьбе народа, в то время когда пророк пребывал в высоком созерцании на высотах Синайских. Отсюда — доходящая до фанатизма пуританская ревность вероучителей.

Но в этой оболочке, нередко грубой, народного верования таится самоё зерно веры, способное к развитию и одухотворению, таится та же вечная истина. В обрядах, в преданиях, в символах и обычаях масса народная видит реальное и действенное воплощение того, что в отвлечённой идее было бы для неё нереально и бездейственно. Что если, разбив оболочку, истребим и самоё зерно истины? Что если, исторгая плевелы, исторгнем вместе с ними и пшеницу? Что если, стремясь разом очистить народное верование под предлогом суеверия, истребим и самоё верование? Если формы, в которых простые люди выражают свою веру в живого Бога, иногда смущают нас, подумаем, не к нам ли относится заповедь Божественного Учителя: „Блюдите, да не презрите единого от малых сих верующих в Мя“».

В главе «Власть и начальство» красной нитью проходит мысль о том, что власть является особым служением, на которое обречён человек. «Несть власть, аще не от Бога» — заповедал нам святой апостол. «Слово это обращено подвластным, но оно относится столь же внушительно и к самой власти, и о когда бы сознавала всякая власть всё его значение! Великое и страшное дело — власть, потому что это дело священное. Слово священный в первоначальном своем смысле значит: отделённый, на службу Богу обречённый. Итак, власть не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречён человек. Отсюда и безграничная, страшная сила власти, страшная тягота её…