Константин Великий

Помимо всех перечисленных причин к Константину от Максенция бежали разные люди, откровенно упрашивающие его освободить Италию от этого тирана и рассказывающие ему про различные планы и секреты римского двора. Если бы Константин не послушал их и не внял перечисленным аргументам, то он бы в лучшем из всех возможных случаев повторил судьбу отца и остался бы тихим наместником Галлии и Британии, всю жизнь выясняющим отношения с кельтскими и германскими племенами, в то время как три четверти Империи продолжали бы мучаться под началом наследников Галерия и Геркулия. Константин прекрасно знал, чем отличалась для населения его власть от власти других тетрархов, и это также прекрасно знали другие тетрархи. Никогда еще за всю историю Европы к IV веку не было более судьбоносной войны, чем война Константина и Максенция. Ее значение можно сравнить только с войной Рима против Карфагена. И в том, и в другом случаях Европа выбирала между цивилизацией и варварством, между философией ценности человеческого существования и философией произвола.

27. In hoc signo vinces

Евсевий Кесарийский в своем «Жизнеописании» (1,28–31) пишет о том, как василевс Константин однажды рассказал ему об одном чуде, случившемся накануне его похода против Максенция, и при этом клятвенно заверял его в истинности этого события. Константин поведал ему, что однажды после полудня, когда солнце нисходило к западу, он собственными глазами увидел на солнце особое знамение — составленный из света Крест с надписью «In hoc signo vinces», то есть «Сим победишь!» (у Евсевия по-гречески — ev тотсо vka). Это знамение объяло ужасом и его самого, и его войско, после чего он окончательно убедился в мистической оправданности своего похода.

После этого знамения Константин много размышлял о нем, но ночью ему во сне явился сам Иисус Христос с виденным на небе знамением и велел ему сделать знамя, подобное увиденному на небе, и использовать его в защите от врагов. Лактанций в своей книге «О смертях преследователей», написанной раньше книги Евсевия, описывает аналогичный сон, в котором «небесный знак Бога» (caeleste signum Dei) должен быть начертан на щитах и только при этом условии нужно начинать сражение, и поэтому Константин, когда проснулся, изобразил на щитах «скрещенную букву X» (transversa X littera), знак Бога.

Таким образом, Константин должен был изобразить Крест, во-первых, на щитах своих легионеров, а во-вторых, на знамени, что он и сделал. Знаменами у римлян назывались штандарты (vexilla), которые, как мы помним, увенчивала фигура орла с молниями, и в каждом легионе существовала особая должность аквилифера, то есть носителя боевого орла. Отныне же Константин меняет образ легионного штандарта. Фактически в основе любого штандарта уже находится крест — копье с поперечной реей, с которой ниспадает знамя. Император приказывает золотым дел мастерам создать для себя золотой штандарт, где на конце копья должен быть венок из драгоценных камней, а в нем символ спасительного имени — две первые буквы греческого имени XPISTOS (Христос). В итоге получалось соединение в едином символе двух букв — X и Р. Отсюда название этой монограммы — «хрисма», или «хрисмон». По сторонам этой монограммы было принято также изображать первую и последнюю буквы греческого алфавита — альфу и омегу. Присутствие этих букв прямо отсылает к известной цитате из Апокалипсиса: «Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1: 8, ср. Откр. 22:13). На самом знамени, которое должно было быть золотым, обычно было написано — hoc vince. Конечно, в разное время в разных легионах такие штандарты были могли весьма разниться, но там обязательно должна была быть изображена хрисма, а если не хрисма, то уж точно Крест Господень.