Константин Великий

В христианской Империи этот военный штандарт назывался «лабарум», и этим словом его называют до сих пор, чтобы отличить от всех других штандартов. Иногда лабарумом называют саму монограмму Христа, но это не очень точно. Термин labarum, скорее всего, происходит от названия римского военного символа двойной секиры (labrys) Юпитера или названия знамен в языке кельтов-басков. Если первые буквы имени Христа написаны только по-гречески, то есть на языке Нового Завета, то слова «Сим победишь» пишутся по-разному. Поскольку прочесть небесные буквы должны были легионеры Римской империи и сам Константин, то, скорее всего, они должны были быть латинскими, хотя Константин знал греческий язык. В одном анонимном «Житие Константина» указывается, что на самом деле увиденная им и его воинами надпись была латинской транскрипцией греческого текста — en touto nika (?). Евсевий свидетельствует, что он сам видел роскошный императорский лабарум, где на знамени было поясное изображение императора и его детей. Исторически хризма и лабарум стали одним из самых оригинальных символов христианства, значимее которого остается только сам Крест Господень.

28. Битва у Мульвийского моста

Осенью 312 года четвертая часть всей армии августа Константина направились из Галлии в Италию. В жизни Константина еще будут экспедиции и войны на порядок более сложные и опасные, чем это наступление на Рим, но по исторической значимости и психологическому напряжению оно заранее затмило все остальные. Во-первых, это был первый выход Константина на тропу гражданской войны, пусть даже и в качестве легитимной стороны. Во-вторых, сам факт похода на Вечный город у любого римского полководца вызывал смешанные чувства, как это было во все времена, вспомнить хотя бы Цезаря. К тому же Константин никогда еще не был в Риме, и он представлялся ему нереально огромным и совершенно недоступным городом, осада которого займет слишком много времени, сил и человеческих жизней.

Максенций же очень нерасторопно и трусливо готовился к бою — если он сам объявил войну, то непонятно, почему он не сдвинулся с места, а остался в Риме, надеясь на то, что преданные ему войска все сделают сами.

Константин, конечно, помнил опыт Гая Юлия Цезаря: его легионы быстро преодолели Альпы и уже в Северной Италии столкнулись с идущими навстречу легионами Максенция.

Армия Максенция была почти в четыре раза больше, чем у Константина, потому что была укомплектована бывшими легионами Флавия Севера, а также в ней участвовали гетулы и мавры, привезенные для этого из Африки. Кроме того, ее фронт составляла тяжеловооруженная конница (катафракты), на которых Максенций больше всего рассчитывал, в то время как фронт Константина был легче вооружен, но зато мобильнее. Константин приказал своей пехоте расступаться, при кавалерийской атаке врага, затем ряды пехоты смыкались и окружали неприятеля. При этом, хотя на всех этапах войны воины Константина уступали по численности и были хуже снаряжены, у них было одно преимущество — они представляли собой постоянно действующую армию, закаленную в регулярных боях с кельтами и германцами, влюбленную в своего лидера и осознающую легитимность своих действий. Все эти факторы необходимо иметь в виду независимо даже от религиозной составляющей этой армии, потому что вполне можно предположить, что значительное число участников этого похода были христианами. В противоположность армии Константина воины Максенция давно ни с кем не воевали, среди них было много италийских неженок, ни разу не вышедших на поле боя, и многие из них также понимали, что Максенций остается узурпатором и тетрархи рано или поздно будут с ним расправляться. Наиболее агрессивную часть армии Максенция составляли наемные мавры, а также военные, воспринимающие его как покровителя ратных дел и старых римских традиций, хотя его поведение прямо противоречило этой иллюзии.

Первая битва была при Турине, а когда войска Максенция отступили к городу, то горожане не пустили их, а открыли ворота только Константину. Вторая битва прошла при Вероне. Потом произошло поворотное сражение под Брешией, где погиб любимый военачальник Максенция. Дальше уже многие города сдавались Константину без всяких сражений. Константин вот-вот уже должен оказаться у ворот Рима, но Максенций не выходил даже на улицу, потому что некий оракул предсказал ему неизбежную смерть, если он покинет пределы города. В эти часы и дни он занимается только тем, что пытается всеми магическими способами выяснить свою судьбу и защитить себя по всем «законам гороскопа». Дело дошло до полного абсурда: он вспомнил, что прогнать Севера и Галерия от стен Рима у него получилось при префекте Аннии Анулине, но поскольку его уже не было, то он специально нашел его потомка с тем же именем Анний Ануллин и назначил префектом.