Константин. Вторжение

Что ж, нельзя не признать, дело свое адмирал знал и тут же поведал мне все расклады. Всего в Севастополе имелось 14 парусных линкоров, шесть фрегатов и столько же пароходов. Что любопытно и совершенно нехарактерно для Российского флота все они находились в кампании. То есть, укомплектованы и боеготовы. Правда, «Селафаил» и «Уриил» хоть и прошли не так давно небольшой ремонт, но «благонадежными» могут считаться лишь с большой натяжкой. Но если не слишком отдаляться от своих берегов кое-что могут. «Силистрию» же в море лучше не отправлять ни при каких обстоятельствах, ибо годится только для портовой службы.

Кроме того, часть пушек и личного состава задействованы на берегу, где спешно возводились укрепления, но в целом это не мешало бы отправить корабли в бой. В общем и целом, исходя из моего опыта и знания реалий, всё обстояло относительно благополучно. Адмирал деятельно готовил свой флот к схваткам с врагом.

— А что скажешь про силы союзников?

— Увы, противник очень силен. Одних винтовых линейных кораблей у них пять. У французов это «Наполеон», «Шарлемань» и «Монтебелло». Впрочем, два последних имеют очень слабые машины. У англичан «Агамемнон» и «Сан Парэй». Всего же у них двадцать пять кораблей линии.

— Многовато…

— Точно так-с. Это, не считая турецкую эскадру… Там еще пять-шесть больших кораблей. Хотя последних бы я не опасался.

— Винтовые и колесные фрегаты и пароходы?

— Их у противника тоже порядка двадцати пяти. Но точными данными, к сожалению, пока не располагаю, тем более что наблюдается постоянная ротация. Одни приходят, другие появляются.

­– С этим понятно. Ну да ладно, видали мы карликов и покрупнее…

— Что, простите?

— Не обращай внимания, Владимир Алексеевич. Я когда думаю, частенько балагурю. Иной раз такой вздор несу, что самому потом стыдно. Но ты продолжай.

— Да с морскими силами собственно и все. Есть еще некоторое количество береговых частей, ластовый экипаж, арестантские роты, да вот еще морская пехота заведена, по примеру Балтийской.

— Отрадно слышать. Нельзя ли о сем предмете несколько подробнее?

— Отчего же, — скупо улыбнулся явно ожидавший расспросов на эту тему Корнилов и принялся докладывать так четко, словно читал с бумаги.

— В конце марта согласно вашего приказу из стрелковых партий кораблей сформированы первый и второй нештатные десантные батальоны. В каждом по шесть взводов численностью по сорок восемь матросов. Взяли с линейных кораблей «Селафаил», «Ягудиил», «Храбрый», «Три Святителя», «Чесма» и «Париж» по взводу для 1-го батальона. Второй комплектовали взводами стрелков с «Ростислава», «Двенадцати Апостолов», «Императрицы Марии», «Великого князь Константина» и «Варны».

— Получается, несколько менее трехсот человек в батальоне, а всего…

— Еще унтер и обер-офицеры, плюс нестроевые, так что шесть сотен, пожалуй, что наберется.

— Что ж, недурно для начала. А чем вооружены?

— Все строевые штуцерами Гартунга, прочие семилинейными пехотными ружьями.

— Уже неплохо. А что с обучением?

— За огневую подготовку согласно утвержденной вашим императорским высочеством инструкции отвечает штабс-капитан корпуса морской артиллерии Пестич Филимон Васильевич.

— Где-то я слышал это имя. Уж не тот ли молодец, что победил в стрелковых состязаниях?

— Точно так-с! Отменно толковый и деятельный офицер, к тому же исключительно меткий стрелок. В службу поступил шестнадцати лет рядовым канониром одновременно проходя учебу в Николаевском артиллерийском училище. Сейчас приписан к моему штабу и ведет работу по вооружению строящихся укреплений.

— Не слишком ли ты его нагрузил?

— Пока справляется.

— Командует тоже он?

— Никак нет. Первым батальоном начальствует капитан-лейтенант граф Колленш-Рачинский. Вторым князь Ширинский-Шихматов. Общее же командование возложено на капитан-лейтенанта Ильинского.

— Понятно. Это все?

— Не совсем. Помимо прочего десантникам придана батарея из десяти горных четверть-пудовых единорогов. Орудия, конечно не самые мощные, но зато легкие и поворотливые.

— Отлично!

— Кроме того, имеются планы по формированию еще двух батальонов из числа десантных рот четвертой и пятой флотских дивизий с артиллерией, но…

— Что, но?

— Как же мы поведем корабли в бой, если они останутся без матросов! — горячо воскликнул Корнилов и уставился на меня испытующим взором, в котором была настоящая боль истинного марсофлота.

— Твоя правда, Владимир Алексеевич, — вздохнул я. — Место моряков на кораблях. Однако ситуация может сложиться таким образом, что иного выхода не будет. А потому, лучше мы приготовимся к тому, что возможно не случится, чем будем застигнуты врасплох.

— У нас все готово. Личный состав пока на кораблях, но в случае надобности немедленно выставим еще четырнадцать взводов и две восьмиорудийные батареи четверть пудовых единорогов.

Похоже, мои слова не слишком убедили адмирала, но будучи человеком военным, он был готов выполнить приказ.

— Винтовок, то есть штуцеров хватит?

— В общей сложности у нас в наличии тысяча триста двенадцать нарезных ружей разных систем. Так что, полагаю, хватит.

— Откуда такая роскошь?