Константин. Вторжение

Эти слова заставили меня по-другому взглянуть на моего верного вестового. Прямо скажем, на роль прислуги Василий особо не подходил. Но при этом, был силен, сообразителен, ловко обращался с любым видом холодного или огнестрельного оружия и помимо всех этих достоинств отличался редким хладнокровием. Вдобавок ко всему, верен, практически как собака. Эдакий дворовый пес, который пока хозяева не видят, вполне может стащить кусок мяса с кухни, но будет драться до конца, если во двор заберутся злоумышленники.

— Опять же, — скороговоркой продолжил Рогов, — вы ведь опять на войну отправитесь. А там к бабке не ходи, сызнова в самое пекло полезете, потому как удержу на ваше императорское высочество нет никакого! Так пусть рядом верные люди будут…

После недолгих размышлений, мысль о собственном силовом подразделении, способном помимо непосредственной охраны решать и некоторые щекотливые поручения показалась мне заманчивой. Черт знает, как там в Севастополе дела сложатся…

— Наверняка и люди есть на примете? — пристально посмотрел я на Воробьева, подозревая что именно он зачинщик.

— Как не быть, — не стал меня разочаровывать матрос. — Ребята толковые. На ваше императорское высочество разве что не молятся. Да вы их и сами в деле видели, когда французам под Бомарзундом кровь пускали.

— Шестеро?

— Так точно.

— Хорошо. Тогда так. Говори имена, завтра я их вытребую и, если получится, переговорю с каждым лично. Командовать ими будешь ты, ну и ответ держать в случае чего.

— Нешто я без понятия.

Так и появилась у меня команда исполнителей, которую вскорости за глаза станут называть опричниками или башибузуками.

[1] Полевой парк — для обеспечения войск боеприпасами Летучий артиллерийский парк состоял из определенного числа зарядных ящиков, назначенных для подвозки боевых припасов к орудиям на ТВД, стрелковый летучий парк — для подвоза патронов стрелковым подразделениям.

[2] Двойные бригады на паровозах впервые появились в Америке в конце XIX века. В СССР в начале 1930х.

[3] Дворянский полк — военно-учебное заведение в Российской империи. В 1855 году преобразовано в Константиновский кадетский корпус. Ныне Санкт-Петербургское высшее артиллерийское командное училище.

Глава 3

Первый день осени 1854 года в Севастополе встречали с тревожным ожиданием. Меж обывателей и даже людей военных ходили самые разнообразные слухи, соревнующиеся между собой своей нелепостью. Одни говорили, что союзники вот-вот высадятся в Евпатории и прибывшие с ними турки непременно устроят жуткую резню.

Другие возражали им, утверждая, что уже высадились, причем не в Евпатории, а в Балаклаве и их десантники в самом скором времени появятся у незаконченных еще толком укреплений. У прочих не было времени на пустопорожние разговоры, поскольку они прятали свое добро, ожидая скоро оставления города и неизбежных в таком случае эксцессов.

Единственными кто позволял себе выражать оптимизм было местное начальство. Вот уж кто, по крайней мере, на словах, не сомневался в скором одолении супостата. А некоторая заминка в наших действиях объяснялась исключительно невозможностью предугадать, куда коварный враг ударит и ударит ли вообще? Может по милости Божьей еще все и образуется. Просвещенные мореплаватели поплавают, постреляют, пограбят купчишек, а там, глядишь и вернутся к себе на остров.

Ранним утром мы прибыли в Севастополь на трех тройках. В первой путешествовал ваш покорный слуга вместе со своим адъютантом, во второй разместились матросы, третья предназначалась для перевозки нашего скарба. Надо отметить, что из столицы мы выехали в закрытых каретах, но вскоре выяснилось, что английские рессоры не выдерживают русских дорог.

Сначала их пытались ремонтировать, потом несколько раз заменяли другими экипажами, пока, наконец, у Перекопа все кроме меня не перебрались в открытые брички местного производства, напоминавшие приснопамятный «зеленый фургон» из одноименного фильма.

Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, документы были выправлены на фельдъегеря по фамилии Николаев. С той же целью, я и мой спутник переоделись в простые мундиры без эполет, орденов и аксельбантов.

Путешествие наше вполне можно было назвать приятным, если бы не спешка, пыль и комары с мухами. Тем не менее, длинная дорога была окончена, цель путешествия перед нами и следовало приступить к делам.

— Скажи-ка, братец! — обратился сопровождавший меня тридцатипятилетний капитан-лейтенант Федор Юшков к скучающему на углу одной из улиц солдату. — Где находится штаб князя Меншикова?

— Немае тут такого, вашбродь, — с сильным малороссийским акцентом отвечал служивый.

— Как это нет, куда же он делся? — озадаченно переспросил адъютант.

— Николы и нибуло…

— Ты что же это говоришь, ракалья! — возмутился офицер. — Как это не было Меншикова?

— Князь, е, — перепугался начальственного гнева солдат. — Штаба у него немае! У флотских е, а его сиятельства ни!

— Черт знает что такое! А флотский где?

— Дык у биб-библя-библятеки, вот! — выговорил, наконец, рядовой и на всякий случай показал на самое высокое в городе здание.