Константин. Вторжение

— Может вы не заметили, сэр, но мы находимся на некотором удалении от нашего славного острова, и не имеем возможности своевременно пополнять армию! В то время как русские сейчас на своей земле, которая просто кишит бородатыми мужиками, всегда готовыми вступить в войско царя. Поэтому, извольте молчать, когда вас не спрашивают!

— Да, милорд, — буркнул разведчик и попытался затеряться среди штабных.

Проявленное в сражении геройство дорого обошлось «владимирцам», потерявшим никак не менее четверти своего состава убитыми и столько же ранеными. Помимо солдат из строя вышло более трех десятков офицеров, включая раненого в грудь командира, так что можно было сказать, что полк подвергся совершеннейшему разгрому. Между тем, уцелевшие не проявляли ни малейшего уныния, твердо решив драться до последней крайности. Во всяком случае, именно к такому выводу пришел, оставшийся, к счастью, невредимым Горчаков. Вернувшись к свите Меншикова он подробно доложил светлейшему обо всем, заслужив бурную похвалу штабных и снисходительный кивок командующего.

— Лаврентий Семенович, — обратился он к начальнику артиллерии генерал-майору Кишинскому, когда первые восторги утихли. — Распорядитесь вернуть батарею на эполемент, а то без артиллерийской поддержки придется совсем худо.

— Может, лучше заменить ее свежей, из резерва?

— На ваше усмотрение. Но в любом случае, пусть вывезут отбитые у неприятеля пушки. Толку на позиции без зарядов и прислуги от них сейчас все одно не будет, а потом глядишь и пригодятся. Война не завтра кончится…

Немного поразмыслив, Кишинский пришел к выводу, что оба предложения имеют права на жизнь. Поэтому приказав для начала 4-й легкой батарее полковника Кондратьева занять отбитый у британцев эполемент, отправился на поиски пропавшей батареи.

Как скоро выяснилось, Шульман и его подчиненные не теряли времени зря и успели уйти глубоко в тыл, почти достигнув бивуака Волынского полка, где были обнаружены грозным начальством.

— Полковник, какого черта вы здесь делаете? — без обиняков начал понемногу звереющий от творящегося вокруг него бардака генерал.

— Но, ваше превосходительство, — растерялся командир батареи. — Наша позиция была захвачена противником. Мы только чудом успели спасти орудия…

— Молчать! — приказал Кишинский, добавив затем несколько образных выражений из числа тех, что не принято говорить при дамах.

Полковнику в ответ не оставалось ничего, кроме как смиренно выслушивать брань, надеясь, что начальственный гнев со временем остынет. Так оно и вышло, скоро спустивший пар генерал совсем успокоился и отдал приказ уже спокойным тоном.

— Немедленно возвращайтесь. Эполемент и люнет отбиты, и теперь пехота нуждается в вашей поддержке!

— А как же…

— Брошенные вами пушки, — подпустил в голос яду Кишинский, — также отбиты. Так что поторопитесь!

— У нас почти закончились огнеприпасы…

— За этим дело не станет. Будет вам и порох, и все на свете!

А в это время, англичане готовились к новой атаке. Отойдя к самой реке на безопасную для себя дистанцию, они принялись выравнивать ряды. Затем снова выпустили вперед пополнившую запасы патронов легкую пехоту. Но после понесенных потерь делали это как-то вяло, без огонька.

В сущности, британского главнокомандующего можно было понять. Время давно перевалило за полдень, а решительно успеха ни он, ни французы так и не достигли. Не помогла даже поддержка с моря. Устроенная русскими батарея успешно отражала все попытки обстрелять их позиции и даже утопила один из французских пароходов.

Фронтальные атаки так же остались безрезультатными. Даже если им удавалось ненадолго вклиниться в оборону Меншикова, тот вскоре присылал резервы, которые немедля выбивали союзников назад. Более того, противник довольно скоро осознал превосходство их легкой пехоты в нарезном оружии и перестал реагировать на попытки выманить его из укреплений.

Нужно было что-то предпринимать, но вот что?

— Милорд, — отвлёк его от размышлений один из адъютантов. — Кажется к нас снова прибыли союзники.

— Боже, — поморщился Раглан. — Опять этот несносный Трошю…

Но он ошибся, на сей раз к нему явился сам Канробер. Маленький и оттого немного карикатурно выглядевший француз деловито спрыгнул с лошади и отвесил своему британскому коллеге поклон.

— Рад видеть вас в добром здравии, генерал!

— Взаимно, — вяло отозвался англичанин, не испытывавший никаких теплых чувств к собрату по оружию. — Чем обязан столь высокой чести?

— Все наши попытки прорвать оборону русских провалились, — без обиняков начал Канробер. — Нам нужен новый план!

— И что вы предлагаете?

— Попытка наступать вдоль берега оказалась ошибкой. Необходимо…

— Вашей ошибкой, сэр! — не упустил случай уколоть союзника Раглан.

— А не ваш ли майор, как его там… впрочем, не важно, уверял, что на этом участке нет никаких укреплений, и что противник не ждёт нападения? Между тем нас ожидал поистине дьявольский огонь!

— Вы прибыли, чтобы обвинить нас в своей неудаче?