Константин. Вторжение

— Нет, месье. Все что я хочу, это договориться о дальнейших действиях. Если нам не удалось прорваться на правом фланге, стало быть, нужно сделать это на левом. Если обойти позиции русских с востока у села Тарханлар они непременно дрогнут!

— У меня нет свободных войск…

— А как же дивизии Ингленда и Каткарта?

— Вы требуете невозможного! — не скрывая раздражения отрезал Раглан. — Еще одна такая атака и у меня не останется армии!

— Мы тоже понесли потери. Впрочем, если угодно, я могу перекинуть вам на помощь всю дивизию Форе.

— Этого недостаточно!

— И бригаду генерала Тома из дивизии принца Наполеона.

— Это может занять много времени, — задумался англичанин. — Пока вы отправите приказ, пока войска выступят…

— С вашего позволения, милорд, я взял на себя смелость отдать все необходимые распоряжения еще час назад.

— Вот как?

— Вы против?

— Пожалуй, нет… но русские без сомнения заметят это маневр.

— Вот поэтому нам просто необходимо снова начать атаку их позиций. Тогда они не успеют отреагировать, а когда обнаружат у себя в тылу наши войска, будет уже поздно.

— Не забывайте, у них значительное превосходство в кавалерии.

— Пустое, — пренебрежительно отозвался Канробер хороши только в скоротечных набегах. — Открытого боя с правильно организованной пехотой они не выдержат. К тому же у вас есть Легкая бригада Кардигана. Если угодно, я присоединю к ним два имеющихся у нас эскадрона спагов и африканских конных егерей. Все вместе они смогут дать отпор этим разбойникам!

— Что же, будь, по-вашему, — уже куда более любезным тоном отозвался Раглан. — Так и быть, как только ваши войска доберутся до нас, мы будем иметь честь атаковать русских!

Благодарю, месье! — с восторгом пожал ему руку Канробер, прежде чем вернуться к себе. — Говоря, по совести, меньшего я и не ждал!

— Не стоит, — процедил ему в след англичанин. — Уж я позабочусь, чтобы ваших солдат было место в первых рядах!

Когда началась перегруппировка французов, я был на Телеграфном холме. Стало ясно, что союзники изменили свой первоначальный план и решили попытать счастья на нашем правом фланге. Но поскольку Меншиков с самого начала считал, что именно там и будет нанесен по нам главный удар, это меня не обеспокоило.

В конце концов, несмотря на довольно значительные потери все вражеские атаки отбиты, артиллерия в относительном порядке, резервы тоже до конца не растрачены, а стало быть, до вечера мы точно продержимся, а там… так далеко я не заглядывал. Как говорится, поживем — увидим!

— Что скажете, господа? — спросил у стоящих рядом генералов.

— Есть достаточные основания полагать, что тяжесть битвы теперь переместится на правый фланг, — осторожно заметил Гогинов. — Против нас же возможно лишь незначительные демонстрации, отбить которые не составит никакого затруднения.

Судя по выражению лица подчиненных их это вполне устраивало. Дескать, мы тут управились, а про правый фланг пусть у Меншикова с Горчаковым голова болит.

— Но поскольку обзор с Курганной высоты не столь хорош, как у нас, следует отправить Светлейшему депешу с подробным перечнем ушедших колонн, — продолжил генерал.

— Всенепременно надо доложить-с! — поддержали его остальные.

— Что ж, глас народа — глас божий, — ухмыльнулся я. — Стало быть, так и сделаем. Юшков пиши рапортичку, да отошли с кем-нибудь потолковее…

— Сию секунду, — отозвался адъютант, быстро начеркав несколько строк в записной книжке, после чего выдрал листок и собирался позвать кого-нибудь из ординарцев, как вдруг вперед выступил Стеценко.

— Позвольте мне, Константин Николаевич?

— Засиделся? — поначалу удивился я, но потом решил, что так даже лучше. — Впрочем, изволь. Да возьми с собой пару моряков из моего конвоя. Возникнет надобность, тут же пошли весточку. А то мало ли…

— Прикажете остаться при Светлейшем? — правильно понял меня лейтенант.

— Именно!

— Слушаюсь, ваше императорское высочество. — Козырнул Стеценко и направился к коновязи.

— Что-нибудь еще? — осведомился Юшков.

— Ординарца к Лихачеву. Пусть отводит батальоны морской пехоты вместе с митральезами назад. Чует мое сердце, они нам еще понадобятся.

— А если противник сделает еще одну попытку пройти по склонам? — всполошился Гогинов.

— А вот как раз на такой случай выдвинуть им на смену пару рот Минского полка. Все одно без толку весь бой простояли…

— Как вам будет угодно. Но Тимофеева с его батальонами лучше оставить. Мало ли какая блажь французам перед уходом взбредет?

— Теми силами что остались, вряд ли. А если рискнут, то на них и «тарутинцев» с морскими стрелками будет довольно. Впрочем, пусть пока остаются.

— А я бы, господа, — донесся до меня голос одного из штабных, — теперь непременно пустил бы в дело кавалерию! Благо у нас в ней большой перевес. Застал бы колонны на марше и как…

— Фантазии у вас, штабс-капитан, не по чину, — со смешком ответил ему один из товарищей.

— А ведь идея не дурна? — вопросительно посмотрел я на Гогинова.

— Вполне вероятно, Меншиков так и поступит. Во всяком случае, Василий Яковлевич говорил об этом со всей определенностью.