Константин. Вторжение

Именно ему я поручил прикрывать отход нашей армии после сражения. Получив в подчинение все казачьи части, включая пешие батальоны, он не просто блестяще справился с заданием, но и ухитрился максимально осложнить жизнь союзникам. Именно благодаря его активным действиям они еще почти полторы недели проторчали у Альмы в разоренном лагере даже не пытаясь предпринять какие-либо активные действия, дожидаясь пока из метрополии доставят пополнение.

Причем, не только людей, но и лошадей, которых союзникам не хватает ни для артиллерийских парков, ни для обозов. А уж про кавалерию и говорить нечего. Судя по непонятно каким чудом доставленным нам газетам, в Лондоне сейчас царит траур по героически погибшей Легкой Бригаде, в рядах которой проходил службу буквально цвет британской аристократии.

— Проходи, полковник, будем чай пить…

— Отчего же не почаевничать, — с хитрой улыбкой отозвался казак.

— Случилось чего? — поинтересовался я, сразу сообразив, что Тацына прибыл не просто так

— Угу, — промычал полковник, шумно отхлебывая горячий напиток из блюдца, и заедая бубликами. — Татары…

— Что с ними?

— Стакнулись с французами, сукины дети. Возят им припасы, коней пригоняют. Я уж и грозил им и плетями награждал, да только все без толку…

— Не знаешь, что делать в таких случаях?

— Да кабы только это… Жгут христианские деревни, жителей режут почем зря, даром что соседи. Того и гляди на обозы нападать начнут.

— Ты уверен, что это их рук дело?

— А кого же еще! Турок тут мало, да такие зверства и они бы творить постеснялись. Разве башибузуки, но их у османов всего ничего, да и те без лошадей кукуют. Нет, это местные шалят…

— Может встретиться с главами их общин и духовенством? — предложил внимательно прислушивающийся к разговору Лихачев. — Пригрозить, что в случае чего…

— Думаешь, не толковал я с ними? — помрачнел казак. — В лицо клянутся ироды, что ни при чем. Хотя по глазам вижу, что врут…

— И что, никто доселе не попался?

— Отчего же. Но они и тут отпираются. Мол, не наш, пришлый какой-то. Или давно уехал, и что все это время делал, не ведаем, потому за него не ответчики!

— В общем, так, — помрачнев, решил я. — Для начала объяви всем здешним крымчакам, что, если подобные безобразия не прекратятся, пусть пеняют на себя.

— Сколь раз говорено уже…

— Молчать! — оборвал, не повышая голос, после чего продолжил. — Коли поймали местного за разбоем, во всем ауле обыск. И не дай бог, найдется хоть одна вещь, добытая грабежом… аул сжечь! Старейшин рискнувших покрывать бандитов вешать. Весь скот и в особенности лошадей конфисковать. Все понятно? Юшков, слышал? Запиши и отдай приказ полковнику.

— Будет исполнено в точности, ваше императорское высочество! — отчеканил вытянувшийся во фронт Тацына.

— Чего вскочил? Допивай…

— Благодарю покорно, Константин Николаевич. Только чай не водка, много не выпить…

— Смотри мне! А то один такой допился…

— Так я же не шампанское, как некоторые, — прекрасно понял он мой намек. — Дозвольте отправляться? К тому же к вам господа генералы пожаловали, а мне пора и честь знать.

— Вот черт, — вздохнул я, тоже заметив представительную группу из высоких чинов. — Чаю спокойно попить не дадут…

— Константин Николаевич, — спокойно заметил Юшков, — вы ведь сами назначили совещание с армейским командованием на одиннадцать часов.

— Тьфу, пропасть, совсем забыл. Но делать нечего, проси, раз уж пришли… Сколько их?

— Двенадцать человек.

— Ну вот пожалуйста, Тацына все бублики съел. Пошли кого-нибудь в трактир, пусть раздобудет чего-нибудь….

— Не беспокойтесь ваше императорское высочество, я обо всем позаботился.

— И чтобы я без тебя делал?

— Пропали бы, Константин Николаевич, — засмеялся адъютант и отправился отдавать распоряжения.

— А вы куда собрались? — обратил я внимание на моряка с казаком, попытавшихся технично исчезнуть. — Извольте задержаться, тем паче, что предмет обсуждения будет касаться вас обоих самым непосредственным образом!

Первым порог кабинета переступил один из главных претендентов на должность командующего Крымской армией генерал-лейтенант Липранди. На личности которого стоит остановиться поподробнее. Потомок переселившегося в Россию в XVIII веке испанца начинал службу рядовым волонтером, и лишь проявив себя, получил возможность сдать экзамен на свой первый еще унтер-офицерский чин — подпрапорщика.

Прекрасно проявив себя во всех войнах, которые вела в то время Россия, Павел Петрович слыл чудаком, главным образом потому что за все время командования он не только не подверг ни одного офицера аресту, но и не разрешал применять телесные наказания к нижним чинам. К тому же он был одним из немногих российских военачальников, способных проявлять инициативу самому и поощрять к этому своих подчиненных.