Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I

«Сегодня в 6 часов вечера, — телеграфировал в этот день английский посол Л. Маллет Грэю, — я узнал, что вчера вечером турецкий истребитель был вынужден вернуться[131]. После того командир Дарданелльского порта закрыл Проливы. При получении этого известия у меня находились русский и французский послы, и мы тотчас же отправились к великому визирю… Я сказал, что очень желательно, чтобы Дарданеллы были открыты немедленно… я высказал его высочеству наши естественные опасения, что германский или турецкий истребители могут попытаться взорвать наши суда и что это именно было основанием инструкций, данных британскому флоту преграждать турецким военным судам выход из Дарданелл до тех пор, пока на них находятся германские офицеры и матросы». Тут же сэр Л. Маллет потребовал объяснения и по поводу действий турок на египетской границе. В ответ на первый вопрос — об открытии Проливов — великий визирь уведомил английского посла, что «если британское правительство передвинет свой флот подальше от входа в Дарданеллы, то Проливы будут открыты».

Просьба об удалении британского флота, ответил Грэй, «не может быть принята во внимание до возвращения германских офицеров и экипажей на родину»[132].

16/29 августа Сазонов телеграфировал управляющему дипломатической канцелярией при Верховном главнокомандующем Кудашеву, адмиралу Эбергарду и М. Гирсу: «Продолжаю придерживаться мнения, что нам важно сохранить мирные отношения с Турцией, пока не определится решительный перевес русско-французских войск над австро-германскими. Считаю поэтому нежелательно какое-либо вызывающее действие против турок, могущее усилить влияние тех турецких деятелей, которые стоят за войну. Сам по себе выход „Гебена“ в Черное море не означает разрыва, и меры против него допустимы только в случае полной уверенности в успехе. С общей политической точки зрения, разделяемой Францией и Англией, весьма важно, чтобы война с Турцией, если бы она оказалась неизбежной, была бы вызвана самой Турцией».

VI. Соображения царского правительства по вопросу о Константинополе и Проливах

В упомянутом выше письме русского посланника в Белграде князя Т. Н. Трубецкого к М. Тирсу отражается предположение, что, какую бы позицию ни заняла Турция, Россия будет вознаграждена за участие в войне не только «на западных границах», но — и это гораздо важнее — в Проливах: в случае нейтралитета Турции, «по заключении мира, нам необходимо оговорить преимущественное для прибрежных государств Черного моря право прохода военных судов через Проливы», в случае же какого-либо выступления Турции — против России или на Балканах — необходимо «обеспечить наш контроль над Проливами», так, чтобы это «менее всего встретило бы сопротивление Англии», а именно — уничтожением турецких укреплений и созданием русских укрепленных пунктов на обоих побережьях у выхода Босфора и у выхода Дарданелл. Вопрос о занятии Константинополя автор считает пока еще «академическим».

Объявление войны Турции и царский манифест с упоминанием «исторических задач на берегах Черного моря» (20 октября ст. ст.) произвели впечатление, как это отметил Бьюкенен тогда же сообщением в Лондон, а впоследствии в своих мемуарах, обретенной цели участия в войне. «Русское общество обратило взоры свои на Константинополь как на единственный крупный приз, могущий быть выигранным в войне»[133]. Записка Н. А. Базили «О целях наших на Проливах» суммирует все, что по данному вопросу говорилось патриотическими ораторами и публицистами для обоснования «исторических задач» с точки зрения торгово-промышленной и военнополитической экспансии.

Первая часть записки заканчивается резким диссонансом. С одной стороны, с экономической точки зрения должны быть установлены «реальные», а не юридические гарантии постоянного и беспрепятственного пользования Проливами, то есть «весь морской путь через Проливы должен быть подчинен в той или иной форме нашей власти»; с другой — «даже установление нашего господства над Проливами не даст нам безусловного обеспечения экономического выхода нашего в Средиземное море», ибо «оно не устранит возможности для державы, располагающей в Средиземном море достаточными морскими силами, в случае войны с нами, объявить и осуществить блокаду Проливов».