Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I

В полном противоречии с этой очевидной истиной будущий министр иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюков писал в это время или немного позже: «Надо, чтобы наши союзники поняли, что наш жизненный интерес и насущная потребность в обладании Проливами ничего не имеют общего… с завоевательными тенденциями, которым с полным основанием хотят положить предел сторонники будущего организованного мира Европы. Владение Константинополем и Проливами есть конец, а не начало. И вместе с другими окончательными ликвидациями старых запутанных проблем, связанных с гордиевым узлом турецкого наследства, ликвидация вопроса о Проливах даст возможность торжественно отнести в святилище истории так долго мучивший Европу „восточный вопрос“»[134]. Правда, несмотря на то что это — «конец, а не начало», «Черное море должно быть охраняемо от входа иностранных судов через Проливы, тогда как русские военные суда должны иметь свободный выход». Из-за этого маленького вопроса о «свободном выходе» и царское правительство, и его союзники менее всего готовились к сдаче «восточного вопроса» в святилище истории, а, напротив, начавши его ликвидацию Проливами и Константинополем, продолжали его соглашениями о разделе Азиатской Турции, проектами создания греческой империи и т. д.

«Господство наше над морским путем этим, — поясняет Базили в стратегической части записки, — даже в случае распространения его на лежащую впереди Дарданелл группу Эгейских островов, еще не может при всяких обстоятельствах дать нам уверенность в свободе нашего доступа в Средиземное море. Противник, располагающий морским господством в этом море, очевидно, всегда будет в состоянии не пустить в него наши суда».

«Свободный выход» для автора записки, во всяком случае, не конец, а начало: он дал бы «нам возможность грозить нашим флотом в Средиземном море, что, при условии обладания внушительными морскими силами, могло бы в высокой степени усилить наше влияние в мире» — несмотря даже на то, что «сомнению может быть подвергнута польза для нас широкой наступательной морской политики, по крайней мере в настоящее время».

Заключение автора, что «выгоды», даваемые нам правом проводить наши военные суда через Проливы, значительно превышают невыгоды допущения в Черное море чужих флотов, всецело опирается на представление о русско-турецким антагонизме и о подвергнутой им только что сомнению пользе широкой наступательной морской политики. Но ведь имеется в виду овладение Босфором, а при таком положении вещей, конечно, «невыгоды допущения в Черное море чужих флотов совершенно отпадают».

Переходя к обеспечению «свободного выхода», автор поясняет, что гарантией его является в первую очередь обладание островами Имброс, Тенедос и Лемнос, во вторую — Самофракией. Английские моряки, сколько известно, идут дальше и, различая три линии обороны Проливов, считают опорными пунктами внешней линии Салоники и Смирну. Однако и русское правительство, обсуждая планы раздела Азиатской Турции, придавало уже и Смирне особо важное значение, считая, что появление там Италии угрожает области Проливов. Как бы то ни было, даже сомневаясь в пользе наступательной морской политики, составитель записки за самый необходимый, чисто оборонительный, минимум принял требование названных выше островов.

Политические суждения автора соответствуют настроению тех, для кого записка составлялась. Он согласен с тем, что в прошлом обладание Проливами Турцией представляло для России существенные выгоды. Но теперь эта точка зрения им отвергается. Во-первых, «Турция вошла в орбиту враждебной нам группы держав» и «заняла угрожающее нам положение». Однако достаточно ведь было держаться этой точки зрения для того, чтобы Турция не была вынуждена войти в эту орбиту и занять угрожающее положение. Во-вторых, повторное закрытие Проливов. Оно осталось между тем единственным средством самозащиты Турции. В-третьих, обладание Проливами является «источником преобладания над балканским миром и передней Азией, то есть над странами, в судьбе которых Россия исторически наиболее заинтересована». Но если иметь в виду Турцию, то ведь обладание Проливами нисколько не помешало разделу ее владений на Балканском полуострове ее слабыми соседями; если же иметь в виду переход Проливов в другие руки, то можно прийти лишь к выводу, что следует либо вступить на путь разделов и широкой наступательной политики, отбросивши в сторону все сомнения и колебания, либо развить политику дружбы и союза с Турцией.

Составитель записки исследует затем все известные ему способы «решения» вопроса о Проливах: