Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I

Недостаточно было бы ответить на эти вопросы цитатами из русских военных изданий, подтверждавших post factum вынужденность вступления Турции в войну, и заявлениями турецких государственных деятелей; нашим ответом может быть лишь документированное изложение обстоятельств, форсировавших активное участие Турции в войне. Обстоятельства эти, в совокупности своей, обнимают долгий исторический период, ближайшим же образом эпоху с 1908 г. и непосредственно – балканский кризис 1912–1913 гг. Изложение их составляет предмет первой части нашей вводной работы; вторая часть посвящена характеристике документального материала настоящего издания.

Не случайно изложение это вводит нас в существо вопроса о возникновении войны 1914 г.: нить, которую мы держим в руках, – вопрос о Проливах, – как надежный путеводитель, ведет нас от одного открытия к другому и, наконец, приводит к заключению, что военно-политическая конъюнктура 1914 г. как для России, так и для других участников воины в существенных своих чертах была предрешена европейской дипломатией задолго – за годы – до момента, когда принимались фатальные решения.

Явственно отграниченной эпохой в истории внешней политики России является так называемое «возвращение России на Ближний Восток», после того как на путях ее закрылись двери на Востоке Среднем и Дальнем. Послевоенные соглашения с Японией и Англией закрепили status quo и мир на границах от Маньчжурии до Персии, в то время как положение на Ближнем Востоке, в непосредственной связи с общеевропейской конъюнктурой, наоборот, окончательно потеряло центр политического равновесия. «Золотые цепи», приковавшие Российскую империю к Франции, украсились цветами радужных надежд на осуществление заветных планов возвеличения Романовского дома, в союзе с исконным противником их – Англией. Угроза «крымской комбинации», которой еще во время Русско-японской войны Вильгельм держал в руках Николая, перестала существовать; наоборот, небывалое положение союзника «морских держав» сулило царскому правительству, после пережитых внутренних и внешних испытаний, триумфы внешние и одоление внутренних врагов.

В протоколе «Совещания 21 января 1908 г. о положении дел в Малоазиатской Турции и на Балканском полуострове»[1] излагается вступительная речь А.П. Извольского, освещающая общее международное положение следующим образом:

«Два года тому назад самым острым вопросом в области внешних дел было положение на Дальнем Востоке. Благодаря заключенным с Японией договорам по отдельным вопросам, подкрепленным общеполитическим соглашением, положение это значительно изменилось к лучшему. Соглашение с Англией окончательно закрепило таковой результат. В ряду аргументов, приводившихся министром иностранных дел в пользу заключения означенных политических сделок, важное значение им придавалось всегда тому соображению, что Россия может оказаться в близком будущем лицом к лицу с серьезными осложнениями на Ближнем Востоке. Мнением гофмейстера Извольского всегда было, что, если на Дальнем Востоке неблагоприятный для нас оборот событий в значительной степени может быть предотвращен нашими собственными усилиями, то на Ближнем Востоке события зависят не от нас… Здесь могут в любой момент совершиться такие события, которые предотвратить не в нашей воле. Исторические задачи России на турецком Востоке и традиции нашего прошлого поставят ее, в случае таких осложнений, в особенно затруднительное положение. Оставаясь безучастной к ним, она рискует разом потерять плоды вековых усилий, утратить роль великой державы и занять положение государства второстепенного значения, голос которого не слышен…

Предшественник гофмейстера Извольского, граф Ламздорф, держался в отношении балканских дел охранительной политики: он стремился сдерживать Болгарию и вместе с тем поддерживал соглашение с Австрией[2]; такая политика носит чисто отрицательный характер, она неспособна привести к благоприятному, с точки зрения русских исторических интересов, разрешению балканских вопросов, но зато имеет одно преимущество – способствует замораживанию этих вопросов. Во всяком случае, это не политика серьезных успехов на пути к основным целям, нами преследуемым.

За последнее время этой политике нанесен серьезный удар. Австро-Венгрия не скрывает более своих партикулярных эгоистических стремлений…[3] С другой стороны, серьезное затруднение встретилось ныне на пути осуществления македонских реформ…

Выход из этого трудного положения найти не легко. Его можно бы, при известных условиях, искать в тесном сближении с Англией. Английский посол в С.-Петербурге уже намекал в беседах с гофмейстером Извольским на такую политическую комбинацию, указывая на общность интересов обеих держав в делах Ближнего Востока.