Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Как раз в связи с этими денежными и военно-техническими затруднениями, ставившими, казалось, самую возможность дальнейшего длительного участия России в войне под серьезное сомнение и приведшими в январе 1915 г. к первому междусоюзническому финансовому совещанию в Париже, канцлер казначейства Ллойд Джордж в последних числах декабря 1914 г., в записке, внесенной 1 января 1915 г. в Военный совет, предостерегал от оптимистического взгляда на военное положение, подчеркивал возраставшую ошибочность дальнейшей ставки на Россию, как на «первостепенный фактор» в борьбе с Германией, и настаивал на «необходимости активной операции на Балканском полуострове в целях присоединения Греции и Болгарии к делу союзников»[18].

Препровождая записку Ллойд Джорджа Асквиту для внесения ее в Военный совет, Черчилль писал: «Я желал, чтобы Галлиполи было занято одновременно с объявлением войны»[19]. Ставка на Россию уже отступала в сознании части членов английского кабинета на задний план перед новой ставкой на неиспользованные еще силы балканских государств: Румынии, Болгарии и Греции. Можно было вернуться к основным идеям инструкции Н. Бекстону. Трудность – та же, что и прежде, – заключалась в том, как согласовать эту линию поведения с теми «некорректными», по мнению Черчилля, притязаниями России на Константинополь и Проливы, которые были предъявлены русским правительством после вступления в войну Турции[20] и которые, хотя и в весьма неотчетливом виде, были признаны сэром Э. Грэем 14 ноября 1914 г., «ввиду всепоглощающей (supreme) необходимости поддержать Россию среди ее несчастий и поражений»[21]. Ведь обходиться без помощи России, то есть без безумной траты русским правительством человеческих жизней и хозяйственных средств ради ведения войны до «победного конца», – траты, ради которой только и были интересны Франции и Англии «союз» или «соглашение» их с Россией, – и тогда, в самом начале 1915 г., и значительно позднее, вплоть до 1917 г., ни Англия, ни Франция не могли. Сознания же грядущего поражения в русских командующих слоях – правительственных и «общественных» – еще не было, или, точнее, не было сознания, что Россия фактически уже перестала быть в этой войне «первостепенным фактором» и превращалась в вспомогательную силу, не имевшую достаточного собственного веса, который ее союзникам придется в полном объеме учитывать при заключении мира.

Это затруднение фактически было устранено телеграммой английского представителя при русской Ставке генерала Вилльямса о разговоре с ним Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, состоявшемся 30/17 декабря 1914 г., о которой в Лондоне осведомились, по-видимому, того же 1 января 1915 г., когда была заслушана на Военном совете записка Ллойд Джорджа, или на следующий же день.

2. «Инициатива» великого князя Николая Николаевича

Телеграмма генерала Вилльямса сообщала о том, что русский Верховный главнокомандующий, подтверждая свое намерение строго придерживаться «первоначального» плана[22] сосредоточения всех сил России, «хотя бы и в ущерб собственным интересам», против «главного» врага, то есть против Германии, и признав в связи с этим необходимым настолько оголить от войск Кавказ, что там оказывались возможными весьма тягостные не только для русских, но и для общесоюзных интересов последствия, – возбудил вопрос о том, не сочтет ли Англия возможным оттянуть возможно большие силы турок в другие области Османской империи путем военных демонстраций в «наиболее уязвимых и чувствительных ее местах». О Константинополе и Проливах при этом не упоминалось вовсе, и главнокомандующий вообще подчеркнул, в беседе с директором дипломатической канцелярии при Ставке кн. Кудашевым, что «мы ничего у союзников не просим; хотим их успокоить насчет наших дальнейших военных действий» против Германии (см. телеграмму Кудашева Сазонову от 31/18 декабря 1914 г.).

Для характеристики настроения Ставки и ее взглядов на вопрос о захвате Проливов и Константинополя чрезвычайно показателен обмен взглядов между Сазоновым и Ставкой, предшествовавший этому разговору и вызванный желанием Сазонова поставить на очередь вопрос об обеспечении за Россией «главнейшего результата», которого после вступления Турции в войну можно было ожидать от войны в целом.

Впервые этот вопрос был поставлен Сазоновым, для которого англо-греческие переговоры не могли остаться тайной, 21/8 декабря 1914 г. в письме к начальнику штаба Верховного главнокомандующего ген. Янушкевичу, в котором указывалось: 1) на первостепенную важность овладения обоими Проливами «с точки зрения общегосударственных интересов и огромных жертв», приносимых Россией вследствие войны, и 2) на невозможность рассчитывать добиться этого результата путем побед над Германией и Австрией, так как, «очевидно, турки добровольно не согласятся уйти из Константинополя», если не будут принуждены к этому силой.