Константинополь Тихоокеанский (СИ)

Обживаться в Новой Гельвеции, ставшей Беловодьем, Кустову почти и не довелось, — недели не прошло, как нашли золото. Там, где великий князь и указал. Сразу начались думки как сокрыть тайну, но и без того два десятка единоверцев посвятить в «золотой проект» пришлось.

А золота здесь было изрядно. Фрол и Семён, немало походившие с лотком по сибирским речкам за голову хватались — такое богатство привалило.

Есаула порадовало, что ни один из артельщиков не заикнулся — мол, не жирно ли будет отдавать Константину половину от добытого. Все понимали, — царский сын, зная о здешнем золоте, мог и гвардейцев-финляндцев к делу пристроить. Но, имея склонность и сочувствие к правой вере, Константин Николаевич всё лучшее отдал старообрядцам, за что его осуждали и не понимали гвардейские офицеры. Это Кустов видел и доносил до единоверцев.

Да и свою долю великий князь намеревался вложить в постройку городов и кораблей, в пашни и дороги Русской Америки. Не зря же ходили слухи об образовании «Американского царства» с Константином на троне. Самое интересное — шли они из России, от переселенцев. Дескать, не просто так услал император сына подальше — пускай мол тот сам себе царство воюет, а то больно умён и своенравен, ещё пойдёт войной на старшего брата, когда Николай помрёт и начнётся в России новое Смутное время.

Ефим посмотрел на старшего сына, Дмитрия, всего-то на год младше великого князя. Толковый парень растёт, уехал за океан с отцом, мигом выучился американскому и испанскому языкам, сейчас, несмотря на молодость, работает в стеклодувной мастерской, обучается у капитана Мезенцева, года через два будет держать экзамен на офицерский чин.

Есаул хмыкнул, вспомнив как пришлось вломить Митьке, вразумляя сопляка. С год как тому увидели на ферме под Сономой красивую молоденькую мексиканочку, третью дочку в большом и нищем семействе. А великий князь себе давно «горничную» подыскивал, чтоб молодая, да без болезней дурных. Вроде как те две кореяночки, что остались во Владивостоке. Кустов примерно представлял вкусы Константина и быстро сторговался с родителями Перлиты.

Читай на Книгоед.нет

— Ну, Фомич, удружил! Где ты нашёл такую Монику Беллуччи?

— Никак нет, Перлитой звать.

— Никаких Перлит, есаул. Моника будет.

— Вам виднее, ваше высочество.

Так вот, запал Кустов Митька на эту самую Монику-Перлиту, аж затрясся, когда девчонку повезли в форт Росс. Пришлось вразумлять — порол сына Ефим с бережением, но чтоб осознал, прочувствовал стервец. С давними знакомцами Малютиными уже давно порешали — их Дашка как в возраст войдёт, Митяю и суженая. А с мексиканками и кореянками пускай великий князь балует. Ему всё одно ехать в Петербург, с германской принцессой брачеваться. Вот и гуляет пока далеко. Дело то молодое, хоть и грех сей разврат. Да кто не без греха то? Почитать житие Аввакума, так и его соблазны одолевали…

А Дмитрий сейчас большой человек — налаживает работу, чтоб банок и бутылок из стекла многие тыщи выходили. Барыши ого какие впереди! В долине реки Сакраменто не только золото нашли, там и серебро есть и медь и иные руды. Но покамест на мелочи не отвлекались, спешно выбирали самое легкодоступное золото, отмечая россыпи, куда обязательно надо вернуться при основательной разработке. Как не таились, но теперь знают о «тайне Беловодья» сотни две с лишним человек. Не дураки же охраняющие границу солдаты и особенно офицеры, всё понимают. Но хитрость Константина в том, что точно никто не знает — какие богатства в здешней земле запрятаны. Привезли даже напоказ в форт Росс телегу специально наломанного «ложного золота» — пирита, якобы по незнанию набранного «незадачливыми» золотоискателями. Великий князь, затеявший это представление, вышел к «счастливчикам», посмеялся, рассказал про ничтожность их находки и дал по рублю, чтоб шибко не расстраивались. А пирит велел свалить около своей канцелярии, пусть мол, ребятишки играются. Про этот случай даже в газете «Русская Америка» написали. Типография, устроенная в Константинополе-Тихоокеанском, чтоб подальше от границы, издавала не только газету, но и карту Русской Калифорнии, имевшую большой спрос. На оборотной стороне карты печатались портреты великого князя, генерала Образцова, прочих больших начальников. Но Кустов от этой чести отказался — не пристало ему так. Да, тайну калифорнийского золота блюли как могли, запускались слухи и про серебро и про богатую железную руду, три десятка человек с инженером повели самые настоящие работы, чтоб поставить завод и печь по выплавке чугуна. Как говорил Константин, пребывая в хорошем настроении: «Индустриализация, индустриализация и ещё раз индустриализация, батенька! Это для нас архинужно и архиважно».