Константинополь в VI веке, Восстание Ника

Деятельность корпорации садовников полностью аналогична действиям корпораций высококвалифицированных строителей и крупных торговцев, что лишний раз свидетельствует об укреплении самостоятельности торгово-ремесленных корпораций к началу VI в. Против этой чрез мерной, по мнению правительства, самостоятельности корпораций повел борьбу еще император Зинон. Ее весьма энергично продолжил Юстиниан. Уже сама кодификация права, где большое место отводилось вопросам городской экономики (в том числе экономики Константинополя), означала, что государство было твердо намерено поставить под свой контроль все без исключения сферы деятельности горожан. Введение в столице таможенных постов, попытки положить пределы ростовщичеству, ограничение деловой активности сенаторов в сфере товарно-денежных отношений эти и другие меры государственной регламентации, столь явственно ощущаемые в начальный период правления Юстиниана, обостряли противоречия не только между горожанами и правительством, но и между отдельными социальными слоями Константинополя, к характеристике которых мы и переходим в следующей главе.

Глава II

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА НАСЕЛЕНИЯ КОНСТАНТИНОПОЛЯ

В VI в.

Интерес к социальной структуре раннего Константинополя пробудился у исследователей уже давно. Еще Дж. Бери предпринял попытку дать классификацию состава населения византийской столицы в IV-VI вв. Согласно его характеристике, между императором и народными массами стояла аристократия, различавшаяся по трем степеням знатности: высшая, средняя и низшая. К аристократии он причислял также высших чиновников, профессоров университета и занимавших высокое положение врачей; средние слои по мнению автора, были представлены богатыми купцами и начинающими юристами; далее шли не имеющие привилегий врачи, учителя и риторы и, наконец, городская беднота [147, т. I, с. 42],

Иную классификацию населения Константинополя в этот период предложил в 1913 г. В. Шульце, деливший жителей города на следующие категории: 1) аристократию, куда входили сенаторы, купцы и крупные владельцы эргастириев, 2) среднее сословие, состоявшее из ремесленников и торговцев, и 3) пролетариат, под которым автор подразумевает люмпен-пролетариат [295, с. 236-246]. Рабство, по мнению В. Шульце, не имело тогда существенного значения [295, с. 244-245], поэтому автор не счел нужным выделять рабов в отдельную категорию. Наибольшей социальной активностью исследователь наделяет среднее сословие, члены которого и были, с его точки зрения, наиболее яркими и характерными представителями византийского общества [295, с. 246].

Более сложной представлялась социальная структура городского населения Византии, в частности Константинополя, А. П. Рудакову, который вычленял в нем несколько слоев в зависимости от рода занятий [86, гл. VI].

Тот же принцип положен в основу социальных стратификации современных исследователей А. Джонса и Ф. Тиннефельда. Не занимаясь непосредственно изучением социального состава жителей Константинополя, А. Джонс задался целью рассмотреть различные категории населения империи в целом. В соответствии с этим в его труде нашли место разделы, посвященные сенаторам, торговцам и ремесленникам, военным, духовенству, лицам свободных профессий [235, с. 523-562, 607-687, 824-872, 910-914, 986-1024]. Но, давая весьма подробную характеристику отдельным слоям византийского общества, А. Джонс вместе с тем не стремился свести свои наблюдения в целостную картину, что придает его работе некоторую незавершенность, даже фрагментарность.

Следуя за А. Джонсом, Ф. Тиннефельд делит население Константинополя на сенаторскую аристократию, отдельные категории чиновников, военных, клириков, ученых, врачей, адвокатов, архитекторов, торговцев, ремесленников, лиц без определенных занятий, рабов [311, с. 175-176].

Этой несколько мозаичной картине противостоит более жесткая и обобщенная схема, предложенная Г.-Г. Беком. Всех жителей Константинополя исследователь делит на три группы: аристократию, средние слои и народные массы [136, с. 19-21, 32]. Средние слои, по мнению автора, были представлены владельцами эргастириев, средними землевладельцами, врачами, преподавателями и т. п. [136, с. 20-21]. Исследователь не оговаривает принципа, по которому он объединяет в одну группу столь различные слои населения. Единственное, что могло быть у них общего, - это, надо полагать, приблизительно одинаковый материальный уровень. Но одного этого, по-видимому, недостаточно для того, чтобы утверждать, к примеру, что владелец ремесленной лавки и преподаватель высшего учебного заведения имели одно и то же общественное положение, одинаковую психологию, сходные потребности и интересы. В данном случае определяющим фактором, бесспорно, является способ, каким получают средства к существованию, но он-то и не позволяет объединить эти категории жителей столицы в одну группу.