Константинополь в VI веке, Восстание Ника

Имущественному фактору придает большое значение и Э. Патлажан. В ходе своего исследования она делает вывод о том, что в ранневизантийский период на смену прежнему разделению общества на honestiores и humiliores постепенно приходит деление жителей на богатых и бедных [279, с. 14-17].

Более традиционно характеризует население раннего Константинополя Ж. Дагрон, который делит его на две большие основные группы - сенат и народ, не выделяя внутри их существенно различающиеся между собой категории населения [170, с. 119-205, 297-366].

Из юридических факторов исходит при характеристике социальной стратификации ранневизантийского общества Г. Е. Лебедева, делящая население Константинополя на сенаторскую аристократию, плебс и городских рабов [69]. Но в отличие от Ж. Дагрона она не считает возможным говорить о единстве плебейского населения города, о непременной принадлежности всех его представителей к разряду humiliores, поскольку среди них все явственнее выделялась группа богатых торговцев [69, с. 120-121].

Роль торгово-ростовщических элементов в Константинополе особо подчеркивал в свое время А. П. Дьяконов, который считал возможным противопоставить их, в силу их общественно-политического влияния, земельной аристократии города [51. с. 194].

О дифференциации плебса и постепенном выделении в нем торгово-ростовщической верхушки говорит и Г. Л. Курбатов; однако, по его мнению, не следует преувеличивать роль и богатство этой прослойки горожан [64, с. 146-147].

Столь же резко расходятся взгляды исследователей и по вопросу социальной динамики ранневизантийского общества. Так, по мнению А. П. Рудакова, все его слои "перемешаны между собой, во всех слоях замечается постоянное стремление подняться наверх, к более почетному или завидному социальному положению" [86, с. 216]. Среди современных византинистов наиболее последовательно теорию нестабильности социальной структуры столицы развивает Г.-Г. Бек. Константинопольское общество представляется этому ученому "открытым" сверху и снизу [136, с. 13], причем, по его мнению, нестабильность проявляла себя не только со сменой династии, но и с приходом к власти каждого нового императора [136, с. 16].

Диаметрально противоположной точки зрения придерживается П. Каранис, который полагает, что характерной чертой социальной структуры Поздней Римской империи после кризиса III в. и реформ Диоклетиана и Константина была неподвижность (immobility) [161, с. 39]. Не склонны разделять точку зрения Г.-Г. Бека Ж. Дагрон, Г. Л. Курбатов, Г. Е. Лебедева [170, с. 147-190; 60, с. 20; 69, с. 153-162].

Какой же из упомянутых точек зрения на вопрос о структуре константинопольского общества в VI в. и характере социальной динамики в этом обществе следует отдать предпочтение? При ответе на этот вопрос, по нашему глубокому убеждению, необходимо прежде всего четко выяснить, как характеризовали византийское общество его современники.

Как это ни покажется странным, подробно о социальной структуре общества в произведении, принадлежащем перу византийца той эпохи, можно прочитать лишь в труде сугубо специального характера - в трактате о военном деле, автор которого остался неизвестным [14]. Сведения трактата представляют особый интерес, поскольку исходят не от писателя, отягощенного риторским образованием и мыслящего в силу этого категориями, привнесенными из прошлого, но от специалиста, обладающего практическим складом ума и рассуждающего сугубо по-деловому.

В характеристике социальной структуры византийского общества автор трактата исходит из деятельности отдельных индивидуумов, их конкретных общественных занятий. По его мнению, все люди должны выполнять какие-то функции в государстве - работать, быть полезными своей политии [14, I, 1, с. 42]. В соответствии со своими представлениями, он вычленяет в современном ему обществе следующие группы населения: духовенство, архонтов, различные группы чиновников (прежде всего судебного и финансового ведомств), техническую интеллигенцию, ремесленников и торговцев, неквалифицированных рабочих, лиц, не занятых постоянным трудом, а также театральное сословие [14, I-III; 78, с. 114-122, 132- 133; 67, с. 62-64].